Паприка (Papurika)
Шрифт:
– Именно,- вроде бы согласился Осанай. Но «тех, кто вокруг» он тут же подменил на абстрактный "простой люд«.- Только этот простой люд Токида не понимает. Его изобретения действительно можно считать даром обществу, но они это самое общество разлагают. Его изобретения запросто могут уйти налево…
– Да, такая опасность есть, и она реальна. Именно поэтому мы должны защитить Токиду и его изобретения.
– В этом я солидарен,- улыбнулся Осанай. Свою улыбку он считал чертовски обаятельной.- Беда лишь в том, что этого не понимает
– Только не пытается, в отличие от некоторых, Токиду использовать,- парировала Ацуко.- Хотя да, с его наивностью нужно быть осторожнее. Поэтому до сих пор ему и не говорили о пропаже МКД. О тех самых мини-коллекторах «Дедал», которые ты украл из лаборатории Токиды.
– Вот как они называются? Мини-коллектор «Дедал»? – Осанай как ни в чем не бывало кивнул, даже не пытаясь отрицать обвинение.- Если уж переходить на личности, их выкрал Химуро. Только такие опасные игрушки доверять ему нельзя, вот я и взял их на хранение.
"Только не горячись«,- сказала себе Ацуко и едва заметно ухмыльнулась.
– Но ты ведь не только хранишь их? Вы с Инуи балуетесь ими чуть ли не каждый вечер, да? Хотя это ваше дело.
Осанай покраснел и занервничал. Ацуко заметила, как метнулся в сторону его взгляд, и, беспокоясь, что разговор может свернуть не туда, спросила прямо в лоб:
– Так что вы хотите за эти модули? Ты же пришел сюда ради этого?
– Прошу меня простить, но пусть модули еще на некоторое время останутся у нас. О вас речи нет, но отдавать их господину Токиде крайне опасно.
– Крайне опасно оставлять их у тебя и замдиректора,- сказала Ацуко.- Нет, все-таки как же вы ими развлекаетесь? Мне интересно.
– Функции…- начал Осанай, но тут же невнятно забормотал себе под нос: – Или вот еще разработки…- Он злобно посмотрел на Ацуко.- У них даже нет защиты от подключения! – Похоже, он оправдывался.
– Верно, модули нужно довести до ума. И этим должен заниматься Токида. Вам же с Инуи такое не по зубам, правда? Поэтому верни мне их поскорее.
Осаная задели ее слова, и он по-детски надул щеки.
– Ну, тогда оговорим условия обмена. Идет?
– Идет.
– Во-первых, вы поддержите кандидатуру Инуи, когда его будут рекомендовать на должность директора. Во-вторых, функции МКД мы будем разрабатывать все вместе.
– В эти «мы» Токида не входит, так? Судя по этим условиям, вы с ним нисколько не считаетесь.
Осанай прищурился и хмыкнул:
– Вы ведь любите господина Токиду?
– Люблю.
Осанай рассчитывал смутить своим вопросом Ацуко, но она ответила спокойно. Он не выдержал:
– Этого безобразного толстяка? У него же психика ребенка! Не могу поверить. Я, наверное, ослышался? Кто это говорит, неужели Ацуко Тиба? Прекратите ломать комедию. Слушать противно.- Осанай не сдержался и ударил
– С чего бы так реагировать? Осанай тяжко вздохнул.
– Из-за вас,- вымолвил он и, подняв голову, уставился на Ацуко. Затем встал.- Неужели вы считаете господина Токиду подходящей партией? – Обогнув стол, он присел рядом с Ацуко.- Или просто не замечали, что я уже давно вас люблю?
– Прекрати.- Ацуко отодвинулась в угол дивана.- К чему это? Или ты из любви все эти козни строишь?
– Эти «козни», как ты говоришь, и есть моя любовь.- И он обнял ее.
Ацуко попыталась высвободиться. Но Осанай прижал сильнее, она оказалась в его объятьях.
– Но-но! Сейчас же отпусти!
– Если потребуется, могу пустить в ход силу.
– Что значит «потребуется»? Для чего «потребуется»? Меня разозлить?
Они сцепились.
– Чтобы заставить полюбить меня.
Толкнув Ацуко, Осанай повалил ее на диван. И одно-, временно запустил руку под юбку.
– Не зли меня! – Ацуко изо всех сил оттолкнула его. Осанай был вне себя. От напряжения у него вздулись
на лбу вены.
– Это я здесь злюсь!
И он ударил Ацуко кулаком в лицо. На миг все потемнело у нее перед глазами – Ацуко без сознания осела на пол.
27
Через несколько секунд Ацуко пришла в себя, но Осанай успел стянуть ее трусы до щиколоток.
– Ах ты негодяй! Ты что себе позволяешь? – отчаянно выкрикнула Ацуко.- И кто ты после этого, а?
Ацуко попыталась встать, но получила толчок в грудь и снова осела на пол. Ей было трудно дышать, болела челюсть. Придерживая Ацуко одной рукой, Осанай стягивал с себя брюки. Он лишь молча сопел. Ему нечего было сказать. Нет таких слов, чтобы оправдать насилие. А если бы и нашлись, их вряд ли хватило бы, чтобы объяснить, зачем он унизил Ацуко. Что бы та ни говорила, у него не оставалось иного выбора – только взять ее силой.
Какое-то время Ацуко сопротивлялась. Осанай успел порвать на ней платье и локтем разбил губу до крови.
– Сиди тихо,- чуть ли не плача взмолился он. Ацуко удивилась: «Что это? Неужели врача шокировала кровь?» – Я не хочу делать тебе больно. Ты мне нравишься. Я тебя люблю. Прошу тебя.
Ацуко показалось, что Осанай не обманывает ее. Однако его любовь мало чем отличалась от угрозы хулигана: «Ша, а то сделаю больно». Она оценила абсурдность ситуации – и понимала: ничто не удержит Осаная, ни травмы, ни обморок. Он доведет дело до конца – хотя бы из гордости. Платье было не жалко. Однако новых увечий " она не хотела. «Пусть насилует,- решила она.- Все же не мужлан, просто юнец. Стерплю. Надеюсь, он не заразный. Изо рта не воняет, вроде чистоплотный. Да, он враг. Была бы мужчиной – наверняка стояла бы насмерть. Но я женщина и уподобляться этим баранам не собираюсь. Пусть зарубаются сами».