Пара для несносного альфы
Шрифт:
Я рассеянно посмотрел в окно, на здание суда. Да, приехали. Нужно идти и отбить мою Викторию у Гилмора раз и навсегда. Так хотела Нана. Это была последняя воля матери Тори, и я с радостью её выполню — защищу и сам выращу нашу дочь.
Глава 20
Демиан
Мурсайн улыбался. Светился, словно маленькое коварное солнышко, задумавшее очередную пакость.
Впрочем, его хорошее настроение — залог моего успеха.
— Мистер Штейн! Всё идёт как нельзя лучше. С утра я передал свидетельские показания от, — он понизил голос. — Вы знаете каких людей. Конечно, адвокат мистера Гилмора крайне недоволен. Он понимает, что дело уже проиграно. Но сам мистер Гилмор отказывается это признавать. Глупая позиция, ничем не обоснованная.
— Вы знаете, Мурсайн, чем она обоснована.
Адвокат прищурился. Нет, определённо, его лучше держать на стороне друзей, такой информированный враг крайне опасен.
— Да-да, вы совершенно правы. А я, пожалуй, оставлю вас наедине.
— Наедине с кем? — удивился я.
— Со мной.
Я вздрогнул.
Этот нежный, ставший таким родным голосок пробежался по нервам, вызывая такую бурю эмоций, что я начал задыхаться ещё до того, как развернулся, чтобы увидеть её.
Дана
Несколько дней я ходила будто в тумане, всё порывалась куда-то бежать, не могла сидеть на месте. И мама куда-то пропадала, приходила только под вечер, чему-то загадочно улыбаясь.
Но сегодня она была особенно радостна, улыбалась, шутила. И велела мне привести себя в порядок немедленно. Многозначительно оставила на моей кровати косметичку и довольной сексуальное вишнёвое платье.
Я намёка не поняла, но голову помыла. А потом она позвонила мне и велела немедленно краситься и идти в суд.
— В смысле? — я не сразу поняла, о чём она.
— Что ещё за "в смысле"? Ноги в руки, марафет навела и в суд! — строго сказала мама. — Сегодня финальное слушание по делу об опеке над Викторией Штейн.
— Мне там не место, — сказала я уныло и грустно улыбнулась, сердце сжалось от тоски по Дейму и Тори.
— Давай без глупостей! — прикрикнула мама. — Я беру свои слова обратно. Твой оборотень и его детка просто очаровательны. Одобряю. А теперь иди и зааркань этот чудный образчик мужественности!
— А как же условие с истинной парой? — я не могла поверить в то, что слышала. — Ты ведь говорила, что поставила условие так, что оборотень не может быть моей парой.
— Солнышко, я всегда считала тебя умненькой девочкой, но сейчас ты беспросветно тупишь, — хмыкнула матушка. — Никакая магия не может повлиять на истинность чьей-то пары. И если ты вянешь как цветок без влаги вдали от Штейна, значит, именно он твой истинный. Всё, поторапливайся, суд через час.
Раздались гудки, мама бросила трубку. А я стояла по среди комнаты и не могла поверить в услышанное. Сердце затрепыхалось, запело. И я сорвалась с места, сметая всё на своем пути и сшибая всевозможные углы. Но собралась в рекордно короткие сроки и вылетела из дому, тут же нырнув в такси. У меня словно крылья выросли, было ощущение, будто я то и дело поднимаюсь над землей. И судя по глазам свидетелей, так оно и было!
До здания суда добралась в рекордные сроки, не верится, что скоро я увижу… Его.
Сердце стучало, будто хотело вырваться из груди. Подумать только, моя мама захотела, чтобы я вернулась к оборотню!
По коридору шла медленно, понимая, что вся смелость вот-вот испарится. А потом увидела Демиана. Он стоял и разговаривал со своим адвокатом и выглядел настолько уставшим, что мне тут же захотелось увести его отсюда и…
Отбросила непристойные мысли и подошла ближе. Мистер Мурсайн меня заметил и что-то сказал.
— Наедине с кем? — не понял его мой оборотень.
— Со мной, — голос чудом не подвёл, но все равно показался мне чужим.
Демиан обернулся, и я чуть не задохнулась в том счастье, что увидела в его глазах. Восторг, в который так сложно поверить, несбыточная мечта. В один миг я стала для него всем.
А он и так был для меня единственным в мире.
Шею в том месте, где она переходила в плечо, вдруг слегка обожгло, но не больно. А от этого места по всему телу начал разливаться жар. Сердце заколотилось быстро-быстро, а внизу живота запульсировал ком. Я с изумлением поняла, что начинаю возбуждаться! Черт, Дана, нашла время и место! Демиан тут же учуял это и заговорщически улыбнулся.
Я скосила глаза и увидела, что то место, где он оставил метку, блестит золотом. Казалось, кто-то успел набить мне там татуировку в виде золотистого бутона. От его лепестков в воздух поднималась фейская пыльца. Потом я взглянула на свои руки и поняла, что с них тоже летит пыльца. Стало страшновато, но стоило мне захотеть, и пыльца исчезла.
Уже не контролируя себя, я шагнула к Демиану, и он сгреб меня в крепкие, как тиски, объятия. А потом наши губы встретились, и я забыла обо всем.
Мой любимый вторгался в мой рот своим горячим настойчивым языком, его руки прижимали меня к широкой груди. Я обвила руками его шею, а одна моя нога словно сама собой потянулась вверх, чтобы закинуть ему на бедра и стать еще ближе. Хотя ближе было уже некуда, мы тесно прижимались друг к другу, а в низ моего живота упирался его возбужденный член, большой и каменный даже сквозь ткань брюк. Мир вокруг перестал существовать. Я закрыла глаза и таяла в руках Демиана. Когда он нехотя отстранился, я не сразу поняла, в чем дело.
— Кхм, кхм, — донесся голос Мурсайна из бесконечной дали. — Заседание вот-вот начнется, мистер Штейн. Пожалуйста, поторопитесь.
Я оглянулась, но Мурсайн уже скрылся в зале. В коридоре было почти пусто. Немногочисленные клерки бросали на нас косые взгляды и шли мимо. Я снова устыдилась, но не сильно. Можно было позволить себе забыться, когда рядом оказался любимый мужчина, и теперь мы оба уже точно знали, что я — его истинная пара, а он — моя.
— Пойдем, — прошептала я в его приоткрытые губы. — Порви их всех, мой во-олк…