Парабеллум. СССР, XXII век. Война в космосе (сборник)
Шрифт:
Ответить Раков не успел. Картинка над столом раскрасилась множеством ярких меток. Тонко и пронзительно заверещал тревожный сигнал.
– Расхождение параметров орбит превысило допустимое значение, – возле стола полковника возникла голографическая девушка в модном деловом костюме с логотипом «Известий». – На основе доступных мне сведений отдан автоматический приказ о повышении боевой готовности.
– Война? – зачарованно произнес конструктор.
– Война, – подтвердил Раков. – Наташа, конверт номер два, под мою ответственность. Донести личному составу. Поехали!
Через плотные шумоизолирующие переборки начальственного кабинета донесся отдаленный звук сирен боевой тревоги. Вокруг аватары штабного искина одна за другой появлялись тактические схемы и сообщения о готовности.
– А мне что делать? – спросил конструктор.
– Работать, – отрезал Раков. – Сутки я тебе гарантирую. Двое – может быть. Трое – как получится. Ты у меня запустишь этот космоплан, даже если это будет последнее, что мы тут сделаем!
Сигнал поставил Титан-Орбитальный на уши. Раков и раньше устраивал внезапные учебные тревоги. Квота снабжения после них перераспределялась достаточно заметно, чтобы военный и гражданский персонал действительно успевал вовремя.
Неудивительно, что братья Савченко на своих местах оказались минуты за три, хотя бежать на контрольный пост им пришлось через добрую треть станции.
Контроль грузовой катапульты обычно занимался вопросами снабжения Титана-Орбитального контейнерами с Титана-Сборочного, но радарное и сенсорное оборудование вполне позволяло вести цели не хуже чисто военного поста на другом конце исполинского цилиндра станции. По боевому расписанию контрольный пост дублировал военный и брал на себя часть информационного сопровождения ударных группировок.
– Война! – торопливо написал в рассылку Антон, пока Андрей запускал военные программы. – Шесть часов до выхода на огневой контакт!
– Знаем, – отбил ему Пономаренко. Иван сидел в кабине своего мобкостюма и ждал очереди на погрузку. Их всех сбрасывали на поверхность, к цехам Титана-Сборочного и резервным космодромам – на случай высадки противника. – Витька, чего там у вас?
– Я бы ответил, но мама учила, что эти слова можно писать лишь на заборе, – Витька торчал в набитом под завязку конференц-зале и старательно делал вид, что слушает Лепихина. – Нас отправляют на Титан-Резервный, ковырять «Черпак».
– Штурмовать решили? – поинтересовался Иван.
– Почти, – ответил Витька. – Или запустим, или взорвем.
Антон хотел было спросить, будет ли видно этот взрыв из космоса, но так и не успел. С боевого поста сбросили первую серию рабочих приказов, и внимание оператора целиком заняли корабли противника.
Военно-космические силы глобальной энергетической компании насчитывали тридцать шесть модульных аппаратов-носителей и несколько сотен пристыкованных к ним автономных ударных единиц.
В начале боевых действий они вышли на боевые орбиты разделенными на три ударные группировки. Две из них взяли курс на Титан, а третья отправилась к Мимасу – задержать и связать боем основную часть советского ударного флота в кольцах Сатурна.
Это означало, что она гарантированно будет уничтожена, но Роберт Малберри, командующий силами глобальной энергетической компании, знал, что делал. Третья ударная группа синих отправилась к советской военной базе не в одиночку.
– Что творит, подлец, – Раков смотрел, как независимые станции кольца одна за другой поднимают свои корабли-носители в бой.
Мало где к войскам глобалистов присоединилось больше одного-двух кораблей, но флот синих всё равно грозил ко времени прибытия к Мимасу разбухнуть чуть ли не втрое.
– Мы всё еще можем использовать спутники-убийцы, – предложил майор Тарасов. – Первое гарантированное поражение враждебной цели – через двадцать шесть минут.
– Это какой такой враждебной цели, Тарас? – удивился полковник. – Жестянки О’Нила с неграми, где мы чай покупаем?
– Это вряд ли, – усмехнулся особист. – Нам после этого при любом раскладе конец. Наемные балаболы глобалистов нас такими помоями обольют, вовек не отмоемся. И будут правы!
– Тогда я что-то не понял, – удивился Раков.
– Независимые группировки, – пояснил особист. – Всё, что не успело присоединиться к ударному флоту. От этого я тебя прикрою, не сомневайся. Наташа, дай прогноз на перехват, но только без этой твоей цифровой эквилибристики, хорошо?
– Благоприятный прогноз на поражение от четверти до трети ударной группировки противника, – за время работы с военными штабной искин Титана-Орбитального успела наслушаться всякого, и такие просьбы давно уже не ставили честную машину в тупик. – Наши потери составят около шестидесяти процентов ударных групп на орбитах невозвращения сроком от суток и более.
– Годится, – отрезал Раков. – Всё равно в лучшем для нас раскладе будет полторы калеки на выходе, что у нас, что у них. Размен в нашу пользу. Работайте. О выполнении доложите.
Штаб обороны Титана пришел в движение. Раков посмотрел на офицеров за командными пультами, довольно улыбнулся и неторопливо опустился в кресло.
До прибытия основной части ударного флота противника в его зону ответственности оставалось еще шесть часов. Целая вечность.
На поверхности спутника это утверждение подвергли бы сомнению. Для техников шесть часов – даже не рабочий день. А глава проекта «Черпак» торопился уместить неделю работы в немногие оставшиеся у него часы.
Его рабочие ощутили это на себе первыми.
– Товарищи, – сказал Лепихин. – Мы должны ликвидировать неполадки проекта. Немедленно и любой ценой. Самое позднее через сутки космоплан должен летать своим ходом.
Тесный конференц-зал резервного космодрома наполнился приглушенным гулом.
– Поэтому, – чтобы заглушить подчиненных, Лепихин повысил голос, – я принял решение!
Гул стих.
– Первичный осмотр и, если получится, наладку дефектного устройства будем производить вручную, как ходовой ремонт на кораблях глубокого космоса, – после этого сообщения Лепихина тишина стала просто гробовой. – Доброволец в легком пустотном костюме проникнет в топливный бак через демонтированную заправочную горловину и проведет осмотр и доступный ремонт изнутри.