Параболы (Стихотворения 1921-1922)
Шрифт:
Пока я спал. Мироний мирно плыл.
Напоминание! твой путь недолог,
Рожденный вновь, на мир глаза открыл.
Подводных труб протягновенно пенье.
Безлюдная, дремучая страна!
Как сладостно знакомое веленье,
Но все дрожит душа, удивлена.
1922
487. КОНЕЦ ВТОРОГО ТОМА
Я шел дорожкой Павловского парка,
Читая про какую-то Элизу
Восьмнадцатого века ерунду.
И было это будто до войны,
В
"Элизиум, Элиза, Елисей",
Подумал я, и вдруг мне показалось,
Что я иду уж очень что-то долго:
Неделю, месяц, может быть, года.
Да и природа странно изменилась:
Болотистые кочки все, озерца,
Тростник и низкорослые деревья,
Такой всегда Австралия мне снилась
Или вселенная до разделенья
Воды от суши. Стаи жирных птиц
Взлетали невысоко и садились
Опять на землю. Подошел я близко
К кресту высокому. На нем был распят
Чернобородый ассирийский царь.
Висел вниз головой он и ругался
По матери, а сам весь посинел.
Я продолжал читать, как идиот,
Про ту же все Элизу, как она,
Забыв, что ночь проведена в казармах,
Наутро удивилась звуку труб.
Халдей, с креста сорвавшись, побежал
И стал точь-в-точь похож на Пугачева.
Тут сразу мостовая проломилась,
С домов посыпалася штукатурка,
И варварские буквы на стенах
Накрасились, а в небе разливалась
Труба из глупой книжки. Целый взвод
Небесных всадников в персидском платьи
Низринулся - и яблонь зацвела.
На персях же персидского Персея
Змея свой хвост кусала кольцевидно,
От Пугачева на болоте пятка
Одна осталась грязная. Солдаты
Крылатые так ласково смотрели,
Что показалось мне - в саду публичном
Я выбираю крашеных мальчишек.
"Ашанта бутра первенец Первантра!"
Провозгласили, - и смутился я,
Что этих важных слов не понимаю.
На облаке ж увидел я концовку
И прочитал: конец второго тома.
1922
VIII. ЛЕСЕНКА
488. ЛЕСЕНКА
Юр. Юркуну
Опусти глаза, горло закинь!
Белесоватая без пятен синь...
Пена о прошлом напрасно шипит.
Ангелом юнга в небе висит.
Золото Рейна... Зеленый путь...
Странничий перстень, друг, не забудь.
Кто хоть однажды не смел
Бродяжно и вольно вздохнуть,
Завидя рейнвейна звезду
На сиреневом (увы!) небосклоне?
Если мы не кастраты и сони,
Путь - наш удел.
Мертв без спутника
И каждого сердце стучит: "Найду!"
Слишком черных и рыжих волос берегись:
Русые - вот цвет.
Должен уметь
Наклоняться,
Подыматься,
Бегать, ходить, стоять,
Важно сидеть и по-детски лежать,
Серые глаза, как у друга,
Прозрачны и мужественны мысли,
А на дне якорем сердце видно,
Чтоб тебе было стыдно
Лгать
И по-женски бежать
В пустые обходы.
Походы
(Труба разбудит) ждут!
Всегда опоясан,
Сухие ноги,
Узки бедра,
Крепка грудь,
Прям короткий нос,
Взгляд ясен.
Дороги
В ненастье и ведро,
Битвы, жажду,
Кораблекрушенье,
Все бы с ним перенес!
Все, кроме него, забудь!
Лишний багаж - за борт!
Женщина плачет.
Засох колодец, иссяк...
Если небо не шлет дождей,
Где влаги взять?
Сухо дно моря,
С руки улетел сокол
Не за добычей обычной.
Откуда родятся дети?
Кто наполнит мир,
За райскую пустыню ответит?
Тяжелей, тяжелей
(А нам бы все взлегчиться, подняться)
Унылым грузилом
В темноту падаем.
Критски ликовствуя,
Отрочий клик
С камня возник,
Свят, плоского!
Гелиос, Эрос, Дионис, Пан!
Близнецы! близнецы!
Где двое связаны - третье рождается.
Но не всегда бывает тленно.
Одно, знай, - неизменно:
Где двое связаны, третье рождается.
Спины похитились
Впадиной роз,
Радуйтесь: рос
Рок мой, родители!
Гелиос, Эрос, Дионис, Пан!
Близнецы! близнецы!
Рождаемое тело небу угодно,
Угоден небу и рождаемый дух...
Если к мудрости ты не глух,
Откроешь, что более из них угодно.
Близнецы, близнецы!
Частицы, семя,
Легкий пух!
Плодовое племя,
Молочный дух!
Летишь не зря,
Сеешь, горя!
В воздухе, пламени, земле, воде,
Воскреснет вольный Феникс везде.
Наши глаза полны землею,
Виевы веки с трудом подымаются,
Смутен и слеп, глух разум,
Если не придет сестра слепая.
Мы видим детей, башни, лес,
Мы видим радугу в конце небес,
Львов морских у льдистых глыб,
Когда море прозрачно, мы видим рыб,
Самые зрячие вскроют живот,
И слышно: каша по кишкам ползет.