Парадокс параллельных прямых. Книга первая
Шрифт:
– Черт!
Шершавая, покрытая влажными кусочками содранной со стены штукатурки масса сочно шлепнула его по лицу.
«Бред какой-то!.. – выпутываясь из плюща, подумал Доре, – противная, зараза!»
– Ну, же!
Женщина нетерпеливо отдернула лохмотья циновки.
– Откуда здесь эта?…
– Потом! – не давая ему опомниться, она опять схватила его за плащ и потащила прочь от стены, – нам надо уходить, пока не оцепили весь квартал!
«Точно!» – Жан перехватил
Они пролетели мимо пустой раковины фонтана, мимо скамейки, вросшей в ствол столетнего каштана, продрались сквозь клумбу с одичалыми мальвами, преодолели ещё одну стену, потом ещё, протиснулись в щель между домами, пробежали через такой же дворик, мимо мусорных баков, нырнули под низкую арку полуоткрытых ворот и…
Жан шарахнулся в назад, сбил девушку с ног, и, не позволяя ей упасть, втащил обратно за ворота.
– Вы!..
– Тихо!
Мимо ворот с оглушительным треском пронесся патрульный мотоцикл с коляской.
– Назад! – пятясь задом, актер вдавил её обратно во дворик.
– У меня там машина…
– Поздно, там солдаты.
– Надо попытаться добраться до машины, – продолжая упорствовать, девушка попыталась освободиться от его руки, всё ещё крепко обнимающей её талию.
– Бесполезно. Всё равно, квартал уже, наверняка, оцепили. Машины будут проверять в первую очередь… Пошли, – не замечая, что всё ещё тащит её за собой, он перешагнул через остатки декоративной ограды и направился к дальней стене дворика, – я знаю, что делать.
– Да отпустите же меня! – потеряв терпение, девушка яростно ударила ладонями по его руке.
– Пардон, – он автоматически отпустил талию и перехватил её за руку, – не отставай.
Перед глазами опять замелькали одичалые дворики, веранды, клумбы, остатки гипсовых статуй.
«Изнанка Монмартра, – привычно фиксируя маршрут, с неожиданной нежностью подумал Доре, – ничего здесь за двадцать лет не изменилось. Разве только раньше всё это не казалось таким маленьким».
– Сюда.
Деревенский участок города, по которому они пробирались, закончился глухой стеной пекарни, по которой распластались розовые кусты, безжалостно выжитые из сада другими растениями.
С плоской крыши спускалась пожарная лестница, последние ступени которой лишь немного не доходили до верхушек розария.
– Лезь. Я помогу.
Не оставляя времени на возражения, Доре подхватил её под колени и вскинул вверх, давая возможность уцепиться руками за предпоследнюю ступеньку, после чего перехватил за ботинки и подтолкнул. Девушка подтянулась,
«Однако!..» – Доре невольно задержал взгляд на белом пятне, мелькавшем в глубине плаща.
Девушка долезла до козырька крыши и оглянулась.
«Дурак я! – пойманный с поличным, он поспешно перевел глаза на ступеньки и фыркнул, – нашел время»!
Теперь надо было лезть самому.
Доре примерился, подпрыгнул, схватился за перекладину, подтянулся и полез, стараясь не поднимать глаза выше той ступеньки, за которую в данный момент хватались его руки.
К тому времени, когда он добрался до водостока, девушка уже успела выбраться на крышу и теперь стояла на коленях рядом с лестницей. Жан выполз следом, встал, отряхнулся, схватил её за руку и поднял, разворачивая лицом к себе.
– Пошли.
Она молча зашагала рядом.
Плоская крыша казалась бесконечной. Следующая примыкала к ней вплотную. И следующая.
В конце ряда им пришлось встать на четвереньки и переползти по довольно узкой арке над въездными воротами, а в конце следующего порядка домов перепрыгнуть через узкий провал между домами.
Отсюда казалось, что уровень крыш практически не меняется, разве только иногда вспучивается над стеклянными окнами модерновых мансард. На самом же деле, улицы давно уже провалились куда-то вниз настолько глубоко, что даже посаженные вдоль тротуаров деревья казались отсюда растрепанными огненно-золотыми метлами, воткнутыми в землю нерадивыми дворниками. Двухэтажные домики постепенно сменились многоквартирными пчелиными ульями, по самые крыши набитыми людьми.
Старый квартал разворачивался бесконечной, обманчиво монолитной панорамой разнокалиберных крыш, загроможденных хаосом печных и вентиляционных труб, чердаков, ящиков с увядающими цветами, сохнущим на веревках бельем, детскими колясками, велосипедами, ручными тележками, корытами и прочим старым хламом. Над всем этим великолепием трепетала сложная паутина телефонных и электрических проводов.
«Двадцать лет прошло, а тут ничего не изменилось, – наткнувшись на завешанный простынями участок, с неожиданной для себя тоской подумал Доре, – сколько помню, здесь всегда сушились простыни»…
Вдруг нестерпимо захотелось открыть дверь чердака, спуститься вниз по лестнице, заглянуть на кухню, где возможно именно в данную минуту мамаша Бешо варит для кого-то из постояльцев своего крохотного отельчика кофе.
«Когда выберусь, – отворачиваясь от двери, сам себе пообещал Доре, – обязательно зайду. А то даже комнату сниму. Жить-то мне теперь всё равно будет негде».
За отелем пришлось залезть на этаж выше и пробираться по узкой дорожке между кирпичным ограждением и крутым скатом кровли.