Парадокс Власа Уварова
Шрифт:
– Он самый.
Потехин задумчиво поглядел на загадочное сооружение, прикрытое ржавым жестяным кожухом.
– Гм-м, любопытно, чрезвычайно любопытно, - сказал он и начал протирать очки мягкой замшевой тряпочкой.
– Так, так, значит, это и есть ваш знаменитый вечный двигатель, называемый по-латыни "пэрпэтуум мобиле". Что ж, хорошо, отлично. И вы полагаете, что он в самом деле будет вечно вырабатывать, так сказать, полезную энергию? А?
Потехин наклонил голову набок и выжидательно побарабанил согнутыми пальцами по кожуху.
– Конечно, будет, - Влас Константиныч невозмутимо пожал плечами, - для этого ведь и строят вечные двигатели. И вообще, по-моему, главная трудность сейчас не в этом...
– То есть, как же не в этом, - возразил Потехин, - а в чем? Насколько мне известно, до сих пор никому не удалось добыть хотя бы вот столько энергии из ничего.
– Потехин показал пальцами крохотную щепотку.
– А изобретателей вечных двигателей была тьма-тьмущая. Вы, вероятно, не знаете, что французская Академия еще в 1750 году...
– Французская Академия нам не указ.
– Менторский тон Потехина был неприятен Власу Константинычу, но он отвечал сдержанно, памятуя, что перед ним гость.
– Да, не указ. Кстати, нелепое решение не рассматривать никаких проектов вечных двигателей было принято не в 1750, а в 1755 году.
Потехин слегка покраснел. Зрители переглянулись. Бончиков за спиной Потехина скроил уморительную гримасу. Пожилой конструктор Федор Тимофеевич осторожно кашлянул а кулак. Сразу закашляли и остальные. Молокосос Елкин, только из техникума, прыснул от смеха, но Бончиков вовремя пригрозил ему кулаком.
– Так, так, - Потехин как бы не расслышал последних слов Власа Константиныча.
– Так, так, - глубокомысленно повторил он и строго постучал по ржавому кожуху.
– Значит, энергию вы собираетесь производить из ничего. Хорошо. Но как тогда...
– Почему это из ничего? Не из ничего, а из вакуума.
– Причем тут вакуум?
– Потехин развел руками и пожал плечами.
– Вакуум это и есть ничто, пу-сто-та, ли-шен-ная ка-ких бы то ни бы-ло фи-зи-чес-ких свойств.
Он наставительно проскандировал эти слова, еще раз пожал плечами и помотал головой, как бы обращаясь к окружающим за поддержкой. Но лица всех остались непроницаемы. Все окаменели.
– То, что вы сказали, так же неверно, как и общепринятое заблуждение в отношении вечных двигателей. Совершенно неверно, - заметив нетерпеливое движение Потехина, Влас Константиныч сделал умиротворяющее движение рукой. Вы с этим знакомы?
Он вытащил из нагрудного кармана комбинезона желтую складную линейку, потом торцевый ключ, полдюймовую плашку, и, наконец, маленькую брошюрку, обернутую газетой. Водрузив на нос очки в железной оправе, Влас Константиныч раскрыл брошюрку (это место у него было заложено маленьким сверлышком) и прочитал:
"Из вакуума может быть выкачана любая энергия при условии, что соответствующий механизм обеспечивает одновременное извлечение такого же количества энергии для антимира. Сумма извлекаемых энергий равна нулю"...
– Нуте-с, нуте-с, что это еще за тарабарщина, - Потехин бесцеремонно выдернул книжечку из растопыренных пальцев чтеца. Потом отвернул газету. Все вытянули шеи. На обложке стояло: "Густав Наан. Симметричная Вселенная. Публикация Тартуской астрономической обсерватории. Том XXXIV, 1964 г.".
– Что за чепуха. Это же какой-то астрономический журнал, - Потехин повертел книжку в руках и снова открыл ее наугад.
– "Почему существует вселенная? Вселенная существует потому, что ничто неустойчиво, поляризуется на нечто и антинечто". Мм-да. Я не астроном, конечно, и, может быть, не готов к разговору, но зачем же увиливать?
– Да ведь мой двигатель...
– Двигатель, двигатель, - Потехин раздраженно перебил Власа Константиныча.
– Про двигатель и давайте говорить. Будем держаться воздуха фактов. Вы лучше прямо скажите, двигатель ваш работает? Выработал он хотя бы на гривенник энергии? Нет?
– Потехии победно стукнул ребром ладони по кожуху.
– Давайте так ставить вопрос.
Гость уже оправился от замешательства. Он отряхнул пылинки с портфеля, подтянул узел галстука и перешел в решительное наступление.
– Великий русский сатирик Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин, - Потехин говорил теперь уверенно, обращясь не столько к собеседнику, сколько ко всем окружающим, - тоже описал одного изобретателя вечного двигателя. Когда этого горе-изобретателя спрашивали, почему машина не работает, он всегда ссылался на объективные причины: "Кабы колесо из настоящего материалу было сделано" и все такое прочее. Ну, а у вас тоже колеса подкачали?
– С колесами у меня плохо, - Влас Константиныч сокрушенно вздохнул.
– На нашем зуборезном станке разве первый класс точности получишь? А тут еще Меркушкин рядом кузнечный молот установил. Только начнешь нарезать ответственную шестерню, дышать прямо боишься, а молот как бахнет. Ну, заготовка...
– Значит, в шестернях дело. "Колесо из настоящего материалу..." Лично мне все теперь ясно - Потехин одернул пиджак, собрался уходить.
– Вот так, дорогой товарищ!
– строго сказал он Власу Константинычу.
– Вы все толкуете о шестеренках, о разных там производственных трудностях. Понимаю, большой вечный двигатель вам сделать не под силу. Ну, а маленький? Маленький? Так сказать, действующую модель? Пускай потихоньку работает, делает энергию из вакуума. Так вы изволили выразиться?
– Так ведь модель-то у меня есть. Как же не быть...
– Вот как. Она работает?
– Потехин насмешливо прищурил один глаз Крутится?
– Крутится. Все время крутится.
– Влас Константиныч достал из кармана большую связку ключей. Потом отомкнул свою рабочую тумбочку.
– Подвиньтесь, пожалуйста.
Но все окружили Власа Константиныча еще более плотным кольцом.
Влас Константиныч достал из тумбочки небольшую картонную коробку. Он снял с нее крышку, и все увидели маленький красный диск, похожий на шляпу мухомора. Диск был насажен на вертикальную ось, закрепленную в круглой подставке. Влас Константиныч бережно поставил модель на верстак.