Парализатор
Шрифт:
Я так напряжен, что не в силах произнести ни слова. Я хлопаю ладонью по стене. Дядя оборачивается, и наши глаза встречаются.
Вспышка огня в моем сознании, невидимая молния между нами — и глиняный человечек застывает в той позе, что я задумал. Дядя безобразно дергается, как от разряда тока, и обмякает.
Вот он сидит за столом и беззвучно потрясает правой рукой. Опираясь на стол, я двигаюсь к нему и оседаю напротив. Голова трещит больше прежнего. Я хочу о многом расспросить дядюшку. Как он задумал преступление? Каково быть убийцей родного брата? Или ночные кошмары — это привилегия жертв?
Но боль раскалывает. Только бы не потерять сознание. Сейчас нельзя отвлекаться. Надо закончить главное.
— Привет, дядя. Я тоже жаждал встретиться. Не напрягайся, говорить у тебя не получится. Тебе придется слушать и делать, что я скажу.
Артур Викторович пожирает меня взглядом, а я продолжаю объяснять:
— Нельзя вернуть отнятые жизни, но можно вернуть собственность. Ты отдашь то, что по праву принадлежит мне. Вот договор дарения торгового центра. Это самый быстрый способ восстановить справедливость. Что? Не нравится? Твои эмоции меня не интересуют. Это лишь малая часть наказания, которое ты заслуживаешь!
Я исподлобья смотрю на дядю. Мне трудно держаться прямо. Он напуган, косит глазами в сторону нотариуса, но не в силах двинуться или произнести что-либо.
— У тебя нет выбора, дядя. Подписывай. Единственное, что двигается, это твоя правая рука. И сердце в груди. Ты хочешь, чтобы я его остановил?.. Тогда подписывай, гад!
— Прошу заметить, что сделку под давлением могут признать ничтожной, — напоминает взволнованный нотариус.
— Кто может признать?
— Суд?
— Прекрасно! Я с удовольствием встречусь с дядей в суде. Я многое могу рассказать о нем. Пусть все узнают, на что он пошел ради денег!
Марго деловито пододвигает договор и сует дяде ручку.
— На каждой странице? — уточняет она у нотариуса.
— Да.
— Слышь, ты! Давай подписывай!
— В конце фамилия, имя, отчество полностью, — напоминает нотариус.
Я давлю на дядю взглядом. Он подписывает.
— Теперь вы. — Нотариус уже вошел в привычную роль. — На всех экземплярах. Третий для регистрационной палаты.
Я с трудом нахожу нужные места и ставлю свою подпись. В груди пустота, в голове колющая боль. Рука двигается тяжело.
Марго убирает договора в папку.
— Это еще не всё. — Нотариус растерянно смотрит на свои обездвиженные руки. — Я обязан заверить подписи сторон и внести документ в реестр.
Вот черт! Я перестарался с нотариусом! Как же вернуть подвижность его руке? Ждать? Это долго и рискованно. Неизвестно на что он решится, когда полностью придет в себя. Да и «серая мышь» что-то начинает подозревать. Остается одно — попытаться применить свои способности наоборот. Для этого опять надо напрячься, представить глиняную копию нотариуса и «полюбить» его правую руку, дать ей свободу.
— Вы правша? — уточняю я.
— Да.
— Сейчас, сейчас…
Я закрываю глаза. А вот и нотариус. Я вижу его образ целиком, но концентрируюсь только на руке. Я знаю, что надо сделать. Но где взять силы? Я опустошен.
— Ты сможешь, — подбадривает на ухо всё понимающая Марина. — Ты сделаешь их.
Я концентрирую остатки энергии, напрягаюсь и распахиваю веки. Я смотрю на правую руку нотариуса и снимаю паралич.
— Подай ему документы, — шепчу я Марго и откидываюсь на спинку стула.
Я слышу энергичные росчерки шариковой ручки по бумаге и чмокающие оттиски печати, но не в силах их увидеть. От боли и усталости глаза закрываются, я впадаю в прострацию и не замечаю, как теряю сознание.
56
Николай Самаров вложил в папку с уголовным делом очередной протокол осмотра места происшествия и акты экспертизы. Четвертое ограбление за месяц, к которому причастен шестнадцатилетний Парализатор. По документам из интерната он Павел Соломатин. На самом деле Павел Алексеевич Соломин. Бывший подросток из благополучной семьи, который стал инвалидом. Вчерашний колясочник, сумевший встать на ноги. Нынешний преступник, которого не желают брать живым оперативники.
Следователь захлопнул папку, взглянул на часы и набрал телефон технического отдела.
— Майор юстиции Самаров. Сегодня я передал вам постановление судьи. Прошло три часа восемнадцать минут. Я желаю знать результат.
— Пока приняли, подшили, оприходовали, — забухтел инженер, отхлебывая чай. — А какой у вас вопрос?
— Отслеживание мобильного телефона, — едва сдерживая раздражение, процедил Самаров.
— А-а, проследить номерок. Так заходите, смотрите.
— Я хочу видеть это в своем кабинете.
— Как скажете. Напомните вашу фамилию?
— Следователь Са-ма-ров! Так понятно?
— Сейчас подключу доступ вашего компа. Буквально минутку, — засуетился инженер. По дисплею забегал курсор, открывающий то одну, то другую программу. Затем дисплей вернулся к первоначальному виду. — Вот так. Видите в правом верхнем углу новый значок? Это наша программа. Стартуйте и любуйтесь. Как пользоваться знаете?
— Абонент сейчас в сети? — не терпелось узнать Самарову.
Но инженер уже положил трубку. Следователь дождался загрузки программы и увидел мигающий индикатор.
Есть! Телефон подключен!
Самаров укрупнил карту. Так. Юго-запад район, проспект Вернадского. Тот самый торговый центр, который принадлежал погибшему Алексею Соломину, отцу Парализатора. Индикатор не двигается. Телефон там! Значит, в торговом центре находится Марина Андреева, а с ней, возможно, и Павел Соломатин. Даже если девушка одна, она может вывести на Парализатора.
Самаров прикинул: поручить задержание оперативникам? Нет, с этими ребятами у него сейчас разные цели. Надо ехать самому. Взять с собой оружие? Пока спустишься в подвал, получишь пистолет, патроны, распишешься, мальчишка или его подружка могут ускользнуть. Нельзя терять ни минуты!