Параллельная жизнь
Шрифт:
– Господин директор, распорядитесь возобновить прежний порядок нашего питания. Я на диете, девочки тоже не против, а готовить так удобнее всего моей маме.
ЮСон кривится.
– А ты как-нибудь не могла бы…
– Нет, – обрубаю я сходу, – Иначе я на завтрак, обед и ужин буду ездить домой. За день на дорогу уйдёт больше трёх часов. Считаете, что моё время стоит так дёшево, что можно им разбрасываться во все стороны?
– Хорошо, – бурчит недовольно директор, – Что ещё?
Я стою и молча смотрю. Жду.
– С сегодняшнего дня пусть твоя мама привозит еду для всей группы. Я распоряжусь.
Стою. Молчу.
– …Госпожа Агдан, – выдавливает из себя ЮСон.
«Хороший мальчик», – усмехаюсь про себя. Вот теперь действительно всё. Можно идти работать. Кто у нас там первый? Сначала СонЁн, погляжу, насколько хорошо выучила песню. За произношение можно не переживать. С японским языком у девчонок всё в порядке.
Дальше ИнЧжон с её «Lemon». Потом всех на танцы. Пока больше для тренировки. Рисунок танца не проработан. Я до сих пор в поиске. Мне нравятся две вещи, «Destination» и «All My People» от румынки Александры Стан. Но они слишком западные, энергетика в них совсем не азиатская. Может не выстрелить. Показать их в Японии можно, но в расчёте на признание в Америке и Европе.
Сидим за ужином. Уже от моей мамули, так что можно не ковыряться и не сортировать кусочки. Строго смотрю на ХёМин, которая вытаскивает из холодильника кимчхи.
– Верни на место! Нечего тут безобразия нарушать!
Кимчхи, как и многое другое в корейской кухне, очень острое блюдо. А все эти перчёности, солёности, кислые соусы – мощный усилитель вкуса и возбудитель аппетита. Айдолы и так вечно голодные, а тут ещё аппетит нагонять? Вот всё это и объясняю.
БоРам тут же корчит умильную мордочку.
– ЮнМи, ты такая умная. Откуда ты всё знаешь?
– Откуда, откуда… от афганского верблюда, – бурчу я, – Ты сама разве не чувствуешь, как острое аппетит возбуждает?
Потом я над ними сжалился. Достаю из маминых запасов сухой кисель. В Корее его не знают, но можно изготовить самому. Крахмал можно найти, а если нет, то картофель. А уж из него крахмал вылущить пара пустяков. Потом добавить чуть сахару, лимонной эссенции, какой-нибудь фруктовой выжимки и всё готово. Это я успел с момента своего появления обогатить нашу семейную рецептуру.
Девчонки смотрят с огромным интересом, как я смачиваю розовый порошок в кастрюльке. Потом заливаю кипятком, размешиваю и разливаю.
– Не торопитесь. Очень горячий, – предупреждаю я. И даже останавливаю рукой торопливую обжору БоРам.
– Обожжёшься, дурында! Подуй, помешай, снова подуй. И пробуй маленькими глотками, а то сваришь себя изнутри.
Пью кисель и раздумываю. Что-то я забыл сделать. Не так чтобы критически важное, но и не совсем мелочь.
– А ничего так, – делится впечатлениями ХёМин, – успокаивает и есть потом не хочется. Как ты говоришь, называется? Кьиссель?
Киваю, допиваю свою порцию, отдаю команду:
– Кто последний – моет посуду. Участвуют все, кроме меня.
Думал, девчонки начнут спорить, но все разногласия на корню пресекает СонЁн.
– Всё правильно. Ужин за тобой, уборка за нами.
Я слежу за ней, и чувствую, мой взгляд приобретает хищный вид. И вот, дождался! СонЁн, расчёсывая свои волосы, проходит мимо дивана. Вот он момент! Пора! Слегка двинув задом вправо-влево, как делает моя Мульча, прыгаю с разгона в два шага. И мы обе в кучку плюхаемся на негодующе скрипнувший диван. Визг СонЁн служит прекрасной аранжировкой.
Не ожидавшая нападения СонЁн позволила расположить себя, как надо. Как мне надо. Диспозиция вчерашняя. Она, слегка встрёпанная, сидит, я спиной на её коленях. Голову сую ей под руки. Не, я точно от Мульчи набрался. Она так же делает, когда ко мне лезет. Типа, гладь меня давай!
И СонЁн, ласково улыбаясь, гладит. М-р-р-р… х-р-р-р…
Когда через полчаса очухиваюсь, вижу вокруг хихикающие рожицы коронок.
Последний штрих этого дня. Звонок ЧжуВона. Коронки тут же замолкают и навостряют ушки. Да и фиг с ними!
(ЧжуВон, недовольно) – Юна, что у тебя там происходит? Ты обещала мне докладывать обо всём.
(ЮнМи, раздражённо) – Ефрейтор, ты как со старшими по званию разговариваешь? Щас позвоню твоему начальству, пусть тебя накажут. На втором году службы Устава не знаешь?
ЧжуВон озадаченно молчит, моё лицо непроницаемо, девчонки вокруг хихикают.
(ЧжуВон, браво) – Здравия желаю, госпожа сангса! Разрешите обратиться?
(ЮнМи, вальяжно) – Обращайтесь, ефрейтор…
(ЧжуВон, спокойно) – Что у тебя происходит? Ты обещала держать меня в курсе.
(ЮнМи) – Я и держу в курсе. Просто нет новостей. Всё по-старому… а нет, есть. Переговоры с директором прошли нормально. Не то, чтобы я совсем довольна…
(ЧжуВон, заинтересованно) – Тебя отпустили?
(ЮнМи, хмуро) – ЧжуВон-оппа, это не телефонный разговор. Лишние подробности только лично.
(ЧжуВон) – А что там за суд? Зачем ты с агентством судишься? Какие-то нехорошие слухи ползут. То ли ты уходишь, то ли тебя выгоняют…
(ЮнМи) – Да ничего страшного не происходит. Агентство оштрафовало меня ошибочно. Сейчас я в суде это докажу и всё. И никто меня не выгоняет. Мы усиленно готовимся к визиту в Японию.
(ЧжуВон) – А как ты докажешь, что штраф ошибочен?
(ЮнМи) – Секретная информация. Через пару дней сами всё узнаете.
Я немного помолчал и добавил.
(ЮнМи) – Твои сослуживцы слишком любопытны. Напомни им, что айдолы слова не могут сказать без разрешения агентства. И у него, как всякого предприятия, есть свои коммерческие тайны. Короче, подождите пару-тройку дней, и сами всё узнаете.
(ЧжуВон, спокойно) – Но у тебя всё хорошо?
(ЮнМи) – Не надоедал бы ты своими звонками, было бы совсем идеально.