Параллельная жизнь
Шрифт:
«Ники» снова готовится к долгому ожиданию. Выслеживание требует огромного терпения.
Сеул, квартира семьи ЮнМи
18 ноября, 8 часов вечера.
ДжеМин и СунОк заворожено уставились в телевизор. Корейские телекомпании наконец-то пробило на репортаж о турне группы Корона. До этого ограничивались краткими сообщениями, в которых опытное ухо профессионала могло уловить раздражение. Простой люд недоумевал по поводу странного молчания, но им никто ничего не собирался объяснять.
На экране заполненный до отказа стадион, на середине – помост, обрамлённый лесенками и техническим
В это время года восемь вечера – тёмное время суток. Пустой помост освещается мощными пакетами прожекторов над стадионом, яркость которых медленно начинает уменьшаться. Волнующийся стадион слегка затихает. Внешние прожектора гаснут окончательно, но тут же без паузы вспыхивают столбы света по углам помоста. Какие-то спецэффекты, похожие на фейерверки, а, может, они и есть. Быстро разгорающиеся, они освещают площадку, на которой стоит шесть девичьих фигурок по три в два ряда. Одеты почти так же, как на приветствии в аэропорту. Только смокинги сменены на длинные чёрные же жакеты. Как они появились, никто не заметил, будто из воздуха материализовались.
– Холь! – одновременно вскрикивают ДжеМин и СунОк.
Девушки начинают двигаться одновременно с началом заводного ритма. Стадион отвечает восторженным рёвом, который не стихает совсем, а нисходит до уровня прибоя при лёгком шторме.
Через полминуты выходит седьмая девушка с микрофоном и присоединяет к ритму ласковый и вкрадчивый голос. Шестёрка, разбившаяся на пары, крутит разнообразные фигуры на помосте, работая на все четыре стороны.
– Дочка, это кто поёт? На ЮнМи не похожа… – шёпотом спрашивает ДжеМин.
– Это БоРам, – тоном знатока отвечает СунОк, – Где ЮнМи, не пойму…
– Смотри, кто лучше всех танцует, – горделиво советует мать. СунОк напряжённо вглядывается, вдруг вскрикивает:
– Вот она! – тычет пальцем, – Светлые волосы мелькнули и немного выше остальных!
Женщины, ахая, внимательно следят за фигуркой ЮнМи. Вот танцовщицы одновременно скидывают пиджаки и остаются в чём-то белом с длинными рукавами. Зачем это было сделано, стало понятно через несколько секунд. Цвет освещающих их ближайших прожекторов стал меняться. Зрителям казалось, что девушки в розовом, потом малахитовом, следом голубовато-фиолетовом одеянии.
Музыка обрывается, БоРам сразу идёт к краю, остальные к другому.
Через полминуты на сцену поднимается…
– Это ИнЧжон, – тем же тоном знатока просвещает маму СунОк. И обе, как весь стадион, внимают песне «Lemon».
Тихий океан близь японских островов. Круизная яхта.
29 ноября, 11 часов.
Стою на палубе в штормовке, позаимствованной из запасов яхты. Мы идём в Осаку. У меня в этом городе запланирована кульминация турне и моего проекта. Вчера позвонил Амуро по жутко секретному телефону. Не первый раз, кстати. Мы с ней, считай, с первого дня плотно работаем. Поэтому ЮСон только облизывается и зубами пощёлкивает, нарезая вокруг меня круги. Рекламные и прочие посторонние дела только с санкции Икута-сама. Преогромное ему мерси, то есть, оригато за то, что взял меня под своё крылышко. Хотя… если учесть, какой куш его компания с этого срубает, впору ему мне огромное оригато преподносить. И преподнесёт, поглядим, в скольких сотнях тысяч, а лучше миллионов долларов, выразится его безмерная благодарность. А ты, глупый пацак ЮСон, обломись! Тебе ещё выйдут боком выцарапанные у нас семьдесят процентов.
В Осаке нас ждёт стадион. Икута-сама светится от счастья по результатам примерки нашего шоу к большим спортивным сооружениям. ЮСон тоже светится отражённым светом. Отражённым в том смысле, что наш успех непосредственно отражается и на агентстве. Вместимость больших стадионов исчисляется десятками тысяч, меньше сорока тысяч не найдёшь. При средней цене в полсотни зелёных, выручка достигает двух миллионов. Плюс продажи мерча, контракты с транспортными компаниями, рекламные контракты. Не связывался с этим никогда, но думаю, не ошибусь, если умножу на два, два с половиной.
В Осаке вместимость 47 тысяч, так что можно смело спрогнозировать финансовый результат в пять миллионов. А нас ещё «Tokyo Dome» ждёт. С 55 тысячами зрителей и более высокой средней ценой на билеты.
А прохладно на палубе-то.
– ЮнМи! – Из дверей на трап вниз выглядывает СонЁн, – Быстро вниз! Простудишься!
Вниз так вниз. Спускаюсь в уютнейшее кафе. Кроме СонЁн здесь только ИнЧжон. Вот, кто мне нужен. Давно пора заняться своей партнёршей по танцам. Подхожу сзади, слегка приобнимаю, и в ушко ей льётся интимный шёпот. Девушка, поначалу напрягшаяся, медленно расслабляется.
– Иня, давно хочу узнать… ты только не злись. Что у тебя за дела с директором?
ИнЧжон сжимает губы, потом расслабляет. Но пока не уступает.
– ЮнМи, скажи, вот что тебе за дело?
– Иня, опять влезешь в неприятности, кто тебя спасать будет? Не отнекивайся. Уже все девчонки видят, что ты с директором какие-то игры затеяла. Что за танцы? Давай-давай, рассказывай…
Тут я сделал кое-что, от чего у меня внутри опять будто затрещало. Или что-то слишком мужское или слишком женское. Как бы ни одновременно и то и другое. Я легонько прихватил губами её за ушко. ИнЧжон замирает. Ах, ты ж… да она млеет! Святые цитрусовые! Медленно отодвигаюсь, может и зря это сделал, но если сделал, то глупо отказываться от результата.
ИнЧжон признаётся, дыша чуть глубже обычного.
– Я пообещала ему стать любовницей после успешного турне…
Я не ахаю, чего-то подобного ожидал. Спрашиваю прямо и с нескрываемым сочувствием:
– И что, в самом деле, ляжешь под него?
ИнЧжон отчаянно мотает головой, нет-нет-нет!
– И как вывернешься? Он же тебя потом живьём съест.
С таким же отчаянием девушка пожимает плечами и смотрит на меня беспомощно. Задумываюсь на несколько секунд, в голове формируется идея спасения этой дурынды…
Вернувшаяся СонЁн видит ЮнМи и ИнЧжон, сидящих рядком и о чём-то весело щебечущих. ИнЧжон хихикает, ЮнМи смотрит ласково. На лице СонЁн отражается явное одобрение. Исчезает ещё одно напряжение в группе.
Один из отелей города Осака. Холл, где собралась Корона.
29 ноября, время 21:00.
Чем мне нравятся переезды, так тем, что обычный напряжённый график рвётся и появляется время отдохнуть. Стафф, наоборот, в это время носится, как угорелый. Потому ему не до нас. Что для меня лучше, не знаю. На меня выступления действуют, как сильный анестетик. Но срок его действия всё короче, и я стараюсь не думать, каким будет конец. А он будет… но пока не наступил, буду держать покерфейс. Шоу маст гоу!