Параллельно любви
Шрифт:
Но дверь не хлопнула. Марина стояла, словно окаменев посреди комнаты, до боли в глазах вглядывалась в рисунок на ковре у себя под ногами, и изо всех сил старалась подавить рыдания. Они поднялись из самой глубины и душили, душили… Как это всё несправедливо!
Он появился в комнате, привалился спиной к дверному косяку и тоже стал смотреть на ковёр.
— Ты на самом деле считаешь меня виноватой?
Алексей помолчал, размышляя, стоит ли отвечать на этот провокационный вопрос. Ведь прекрасно знал, что ничем хорошим этот разговор не закончится. Но это было сильнее его. Два года поговорить не могли, при
— Ты виновата в том, что не дала нам шанса. Никогда не давала — ни себе, ни другим. Тебе же нужно всегда поступать правильно. А правильно — не всегда верно, Марин.
Ей вдруг показалось, что в комнате резко похолодало, она даже поёжилась. Алексей говорил незнакомым, холодным тоном и от этого каждое его слово превращалось в нечто, что исправить уже невозможно.
Покачала головой.
— Нет… Ты не прав! Я не пыталась поступить правильно, я просто хотела… чтобы у тебя всё получилось.
Алексей криво усмехнулся, а потом подошёл к ней. Стоял совсем близко, она даже дыхание его чувствовала. Чуть наклонился к ней и сказал:
— Вот только забыла спросить, чего же хочу я.
Если бы у неё была возможность, она бы его сейчас убила. Настолько чудовищная мысль, что всю горечь с собой унесла. Обернулась и с силой оттолкнула его от себя. Алексей отступил на пару шагов и изумлённо посмотрел.
— Забыла, значит! Я значит, всегда правильно поступаю? А как поступаешь ты? Ты всегда просто ждёшь! Кто что сделает? Вдруг и твоего участия не потребуется, всё само собой решится?! Решил меня виноватой сделать? Ничего у тебя не выйдет, понял?
— Да я не делаю тебя виноватой! — заорал Алексей в ответ, вместо того, чтобы попытаться её успокоить.
— А что ты делаешь?! Ты приходишь ко мне через два года и говоришь, что я нам шанса не дала? А ты дал нам шанс? Ты сам что сделал?
— Прекрати задавать мне эти дурацкие вопросы!
— Ах, теперь они дурацкие?.. Убирайся вон отсюда, понял?
Он как-то неловко, в сердцах, взмахнул рукой, и на пол свалилась ваза. Осколки разлетелись по полу, а Марина от злости даже кулаки сжала. Уставилась на Асадова, а тот вдруг скроил виноватую физиономию, разглядывая осколки.
— Извини, — сказал он, растеряв весь свой пыл.
— Не извиню! Уходи, я не хочу тебя видеть.
Асадов упрямо выдвинул подбородок.
— Почему? Потому что я говорю что-то, что тебя не устраивает?
Она с шумом втянула в себя воздух.
— Да что ты знаешь? Или ты думаешь, мне легко это решение далось? Да я чуть не умерла тогда!.. Я… — Марина запнулась на полуслове и поспешила отвернуться, потому что слёзы так и брызнули из глаз. — Я же хотела, чтобы у тебя всё было. Всё для тебя, а ты…
Алексей поморщился, ничего не мог с собой поделать. Он понимал, о чём ему Марина говорила, но с его собственными мыслями и ощущениями это никак не совпадало.
— А я хотел с тобой быть.
Она обернулась и в упор взглянула на него.
— Зачем?
— Да потому что я люблю тебя, дура! — рявкнул он, не сдержавшись.
— А сына не любишь?
— Не вмешивай сюда ребёнка, Марин!
Она
— Это бессмысленный разговор, неужели ты не понимаешь? Время прошло, всё изменилось.
— Ты, правда, считаешь, что изменилось? У тебя изменилось?
— Лёша, я тебя прошу, хватит! Что ты пытаешься мне доказать? Что я не права была? Но я была права, я знаю это! А ты просто упрямишься, и всё ищешь какие-то причины!.. Не надо делать из меня отвратительного человека! Я не выгоняла тебя из дома, я не заставляла тебя разводиться со мной! Ты сам!..
— Сам? — рыкнул Асадов. — Тебе так больше нравится думать, да?
— Но ты ушёл! Ты понял меня тогда и…
— Я ушёл, потому что ты умирала рядом со мной, — глухо проговорил он. — Ты мне это сказала, помнишь? Ты сказала, что не можешь быть рядом со мной, для тебя это невыносимо. Что ты умираешь, что ты… — Алексей сглотнул. — Ты с ума сходишь. А я этому причина. Не то, что у нас случилось, а я. И смотрела на меня пустыми глазами. Ты даже не жаловалась мне никогда, не просила помочь… Ты просто умирала и просила уйти. Я ушёл.
Он никогда ей этого не говорил, никогда. Все знали, из-за чего они развелись, и они знали, так, по крайней мере, Марина всегда думала. Это ведь было так просто — ошибка природы, которую нужно хотя бы попытаться исправить, хотя бы для одного из них, чтобы знать, что чувствуешь, когда смотришь в глаза своего ребёнка. Марина была до последнего момента убеждена, что Алексей с ней согласен. Да, было трудно расстаться, разойтись в разные стороны, навсегда. Какое страшное слово — навсегда. Но ведь оно того стоило, раз всё-таки появился чудесный мальчик, у которого папины тёмные глазки. Это было так просто, так понятно, так закономерно, что это, в конце концов, помогло Марине примириться с произошедшим. Что не с ней, не она, что другая сделает её Андрея счастливым, а со всеми воспоминаниями, которые порой обжигали обоих, до сих пор, можно как-то смириться. Потерпеть ещё немного, и всё обязательно пройдёт. А сейчас он говорит ей, что она была не права.
Слёзы текли, приходилось вытирать их рукой, щёки были противно мокрыми и липкими от потёкшего макияжа, а Марина всё равно не могла успокоиться. Только старалась всхлипы сдерживать.
— Я же для тебя… я же всё для тебя… — Снова начала она оправдываться, с ужасом понимая, что никаких других доводов, более веских, у неё и нет.
— А я для тебя, — с горечью проговорил Алексей. — Решил, что раз тебе без меня легче это пережить, раз не помогаю, а только хуже делаю, тогда уйду. Я тоже чуть не умер, но ушёл. Ты ведь никогда не думала об этом, правда? Наверное, решила, что я с радостью в новую жизнь кинулся, детей рожать…
— Прекрати, пожалуйста. У тебя сын… Ты так сына хотел!
— Я от тебя сына хотел! — снова не выдержал и повысил голос Асадов. — От тебя, понимаешь? А когда… вот такое произошло — у нас с тобой произошло, Марин! — я хотел быть с тобой рядом. Но ты не была рядом, ты просто вычеркнула меня из своей жизни, а нашу, нас с тобой, просто перечеркнула, меня не спросив! И на себе крест поставила, а я не мог тебя спасти! Как думаешь, как я себя чувствовал? Последним ничтожеством. Не мог помочь собственной жене! И так выходило, что и ты меня считала ничтожеством, да? Ты готова была выслушивать кого угодно, но не меня.