Параллельные дневники Виталика Туманова
Шрифт:
Согласно последним результатам широкодиапазонного сканирования прилегающих окрестностей, благополучно нашедшаяся переходная станция расположена совсем не глубоко, в обширной системе мрачных подвалов и канализации местной фундаментальной библиотеки. Ну и до кучи, еще сообщается с придонным диском портала посредством полузатопленного, основательно обвалившегося тоннеля. Дистанционно модернизировать дефектное ПО станции не представляется возможным ввиду многочисленных помех и общего повышенного, магического фона неустановленного пока происхождения. Стало быть, в какой уже раз придется выборочно зачищать очередные опасные подземелья. Блин, как-то уже начинает надоедать. Не пора ли что-то
На обширной, прилегающей территории сканер также обнаруживает превеликое множество разнообразных живых и условно неживых форм. Преимущественно четырехлапого привода, внутреннего питания и исключительно хищного, плотоядного поведения. Приняв к сведению сводные оперативно-тактические данные, скрытно выдвигаемся по направлению к правому крылу основного здания, в объезд коварной, «привратной» ловушки. Кругом тишина впечатляющая, ни единого звука, как в вакууме, даже слабый ветерок совсем утих. Первыми встреченными представителями хищной флоры и фауны оказывается пара крупных, метр двадцать в холке, псевдособак повышенной зубастости и иссиня-черной масти, здорово смахивающих на атипичных доберманов-переростков. Лениво развалившись в густой тени неопрятных кустов с подозрительно белесыми крупными ягодами, поджарые твари, бесстыже вывалив от нестерпимой жары алые портянки языков, с явно гастрономическим интересом взирают на нас, но немедленно атаковать пока не спешат. Видимо, сейчас закурить для порядка попросят или вообще загадки загадывать станут. Решительно беру ускользающую инициативу в свои руки. Вообще, все животные схожи по своей примитивной сути, – одинаково любят ласку и колбаску.
– Ну ты даешь! – Олка с нескрываемой опаской смотрит, как я беззаботно чешу млеющим, милым собачкам за острыми ушками-рожками, заодно тщательно перенастраиваю им доминирующую модель их поведения. – Уверен, что не набросятся?
– Теперь даже не тявкнут, а совсем наоборот, помогут местную нечисть гонять, – наскоро закончив с прикладной зоопсихологией, уверено заявляю я. – Запоминай, этот – Пушок, видишь, у него на носу шрам кривой, ну а этого корнаухого парня наречем Шариком. Тебе какой больше нравится?
– Пожалуй, возьму Пушка, – подойдя со всей возможной серьезностью к выбору личного телохранителя, заявляет не по годам мудрая Олка, – у него такие глазки умные!
– Ага, и добрые! Хороший выбор, – старательно вношу дополнительную переменную в нелинейные, мотивационно-приоритетные контуры обоих псов. – Теперь он за тебя кому хочешь уши надерет, только свистни. Чувствуешь ментальный поводок? Управление простое, почти как на автоматической трансмиссии:
«правая» – газ, «левая» – тормоз. Смотри только «фас», «апорт» и «фу» не перепутай!
– Постараюсь, – коварно улыбается веселая девушка. – Все равное ведь тебя не тронет, верно?
– Куда ему, – по достоинству оценив девичью шутку, сдержанно отвечаю я, – да и мой верный Шарик не допустит подобной вероломной провокации.
Выпустив зубастый дуэт псов в головной дозор, уже совсем не таясь, спокойно приближаемся к боковому входу. Только сейчас обращаю внимание на излишне вычурные барельефы центрального фронтона. М-дя, ну и срамота! Такую исключительную похабщину даже незамутненные орки не догадались бы выставить в таком публичном месте, да на всеобщее обозрение. Чего уж удивляться, что главными действующими лицами данной, ну очень фривольной сценки, являются исключительно люди, процентов на девяносто уж точно. То-то разрумянившаяся Олка стыдливо очи долу опустила, видать, еще в прошлый свой визит разглядела все развратные подробности. Полноте, а библиотека ли это вообще, и какую же тогда литературу в ней выдают? Эх, ладно, не будем специально заострять внимание, нечего порядочную девушку смущать, и так уже идет вся аж пунцовая.
Высокие, двустворчатые двери, с варварски выставленным остеклением и частично развороченным косяком, гостеприимно распахнуты, так что без особых проблем проникаем на пустынный цокольный этаж. Многочисленные тяжелые мраморные скамейки под дальней стеночкой безжалостно расколоты и разбросаны по всему помещению, не иначе в остром приступе немотивированного вандализма. Неожиданно богатую какофонию ароматов даже описать не возьмусь, такую дикую смесь, сугубо органических и подозрительно бытовых миазмов, не всякий продвинутый газоанализатор осилит. Эх, кто-то не слабо погулял тут в не слишком стародавние времена.
И опять нас поражает пронзительная, гнетущая тишина. Нет, теперь даже не сама по себе тишина, а единственный негромкий звук, заполнивший ярко освещенный солнцем пыльный воздух просторного холла. Где-то недалеко, совсем рядом, буквально за углом, с непонятной, рваной периодичностью раздается слабое постукивание. Словно кто-то тихонько постукивает камешком о камушек. Звук этот настолько тихий и призрачный, что сначала кажется просто случайным. Судя по напряженному лицу Олки, и по тому, как она суетливо озирается, понимаю, она тоже слышит этот подозрительный повторяющийся перестук.
– У тебя сейчас такое решительное лицо, да и глаза такие выразительные, – своевременно подмечаю я. – Есть какие соображения на счет источника данного таинственного звука?
– Ага, догадываюсь, – мрачно отвечает хмурая девушка, – Одолжишь свой световой меч?
– Изволь, – вручаю плотоядно ухмыльнувшейся девице раритетное боевое оружие. – И вообще, оставь его себе, это подарок!
– Вот спасибо! – благодарная Олка, от переизбытка внезапно нахлынувших чувств, даже порывисто целует меня в щечку. – Щас мы их!
– Смотри, будь поаккуратнее с этой штуковиной, – предупреждаю я такую неисправимую энтузиастку, – она весьма острая, но с магией не очень-то дружит.
Срочно отозвав дозорных псов на дистанцию прямой видимости, осторожно заходим в главную читальную залу правого крыла. Помещение простое, без затей: громадный куб в три этажа, с полуобвалившимися галереями по всему периметру, по всем четырем углам имеются довольно крутые винтовые лестницы с коваными перилами, ведущие на эти самые галереи. Одна из них, правда, взбирается еще выше, в круглую застекленную башенку примитивной обсерватории, на внешнем торце здания. Гладкий пол красиво выложен небрежно отполированным гранитом в крупную бежево-коричневую клетку, с добавлением высококонтрастного пунктира агатовых изразцов, бьющих всю площадь пола на большие равные секторы. С высокого, сводчатого, застекленного потолка-атриума на толстенных, стальных цепях свисают пять витиеватых, бронзовых люстр с хрустальными шарами негасимых, магических светильников, таинственно отражающихся в тусклом глянце напольного покрытия.
Вдоль стен, по всему периметру, стоят могучие, необъятные мраморные стеллажи с неописуемо-неимоверными залежами самых разнообразных, полуистлевших старинных книг, древних фолиантов в подозрительных кожаных переплетах, совсем уже ископаемых свитков в футлярах и прочих пергаментов просто пыльной россыпью. Как любил иной раз пошутить мой дед: «штука – штучка, три штуки – кучка, а в кучке – три штучки». Кое-где даже видны следы огня, в одном месте жирная копоть и сажа сплошь покрывают целый сектор второго уровня, сразу напротив входа. Никак кто-то файерболом засандалил?