Параллельный мир
Шрифт:
– Ты как? – спросил меня Гонза.
– Хреново, – ответил я, – только подошёл, а он сверху и свалился. Молча. И судя по всему, сразу умер. Штаны вот мне и туфли кровью запачкал.
– Постираешь, – ответил Гонза, – или в химчистку отдашь. А он да, судя по всему, при падении шею себе сломал. Вон позвонки торчат.
Бутерброд встрепенулся в желудке. Но я опять справился с тошнотой.
– Не буду я ничего стирать, – заявил я, – выкину всё. Не смогу носить.
– А ты что в такую рань тут оказался? – задумчиво спросил Гонза, отведя
Кто-то из полицейских накрыл Михала полиэтиленовой плёнкой. Другой разматывал жёлтую ленту, огораживая тело.
– Михал смс прислал, долг по квартплате хотел отдать, – мотнул я головой в сторону тела, – ну я и поехал. Деньги ведь в любое время суток хорошо получать. Приехал вот, получил квартплату.
Гонза задумался.
– Ключи от квартиры есть запасные? – спросил он.
– Конечно есть, – ответил я, – с собой взял. На всякий случай. По привычке.
– Я со свидетелем в квартиру поднимусь, – крикнул Гонза коллегам и мне: – Пошли, рантье, покажешь откуда народ любит по утрам на мостовую сигать.
Я достал ключи. Открыл дверь в подъезд. Мы зашли внутрь. На тесном и старом лифте поднялись на 4 этаж. Вышли.
Три двери. Ближайшая к лифту – наша. Я достал ключ и открыл дверь. Гонза оттёр меня плечом и шагнул в тёмную прихожую. А оттуда уже в комнату. Я зашёл вслед за ним.
Слева от двери была небольшая кухня. Справа разложенный диван. В глубине комнаты стояла двуспальная кровать и шкаф. Дверь на террасу была закрыта.
Мы с Гонзой прошли на середину комнаты. И тут я увидел, что на кровати кто-то лежит. Девушка. Рыжие волосы раскиданы по подушке. Ночная рубашка с медвежатами прикрыта одеялом. Лицо нельзя было разглядеть, так как она лежала на животе, зарывшись этим самым лицом в подушку. Спала.
Гонза повернулся ко мне. Жестами спросил: кто это? Я недоумённо пожал плечами: не знаю.
Потянуло сквозняком. Дверь на террасу медленно открылась. Гонза подошёл к ней, выглянул наружу. На террасе стоял стол, два стула и громадная ваза с фикусом. В углу террасы уютно разместилась качающаяся скамейка. На скамейке лежала одежда Михала.
На столе стояли три чайные чашки, сахарница. И лист газеты. На котором был рассыпан какой-то белый порошок.
Гонза тихо присвистнул.
– Ничего тут не трогать, – сказал он мне и аккуратно прикрыл дверь на террасу.
Я подошёл к кровати. Сел на неё. Осторожно потряс девушку за плечо.
– Я сплю, – раздался сонный голос, – не буди меня хотя бы в воскресенье.
– Придётся проснуться, – сказал громко Гонза.
Девушка дёрнулась. Перекатилась на спину. Села на кровати, кутаясь в одеяло. Гонза достал из кармана удостоверение, раскрыл его. Показал.
– Чешская полиция, – сказал он, – вы кто? И что делаете в этой квартире?
– Отвернитесь, я оденусь, – просительно сказала девушка.
Я встал с кровати. Подошёл к Гонзе. Мы отвернулись. Одновременно, как по команде. Я смотрел на кухонные шкафы.
Прозрачный
«Надо новый купить и приклеить, – подумал я. – И что за ерудна происходит. Купишь новую мебель, сделаешь ремонт. Года не проходит, как всё разваливаться начинает…»
– А где Михал? – раздался сзади нас голос.
Мы с Гонзой повернулись. Опять таки одновременно. Перед нами стояла худенькая девушка в ситцевом красном платье. Рыжие, даже не рыжие, а огненные волосы она связала сзади резинкой. Обычное милое личико с ямочками. И зелёные-зелёные глаза. С изумрудным оттенком. Я такие глаза видел первый раз в жизни.
– Где Михал? – повторила девушка.
– Вы кто и кем приходитесь Михалу? – повторил свой вопрос Гонза. – Что вы тут делаете?
– Я его сестра, – ответила девушка, – Злата Мелихова. А где Михал?
– Документы есть? – словно не слыша её вопроса, продолжил Гонза.
Девушка взяла сумочку, висевшую на спинке стула, открыла её, протянула Гонзе удостоверение личности.
– Где Михал? – повторила она.
– Он погиб, – ляпнул я.
Девушка вздрогнула, посмотрела на меня и медленно села на кровать. Закрыла лицо руками. Гонза протянул ей обратно удостоверение. Неодобрительно посмотрел на меня.
В дверь постучали.
– Нам придётся всем выйти, – сказал Гонза.
– Я не умылась, – всё так же закрывая лицо руками, глухо сказала девушка, – и мне зубы надо почистить.
– Всё потом, – Гонза открыл дверь, и мою квартиру заполнили деловитые люди с чемоданчиками, – пошли.
Я взял девушку за локоть, прихватил её сумочку и вывел из комнаты. В коридоре сунул ей в руку жвачку. Девушка благодарно кивнула.
– Мне вещи свои можно забрать? – кивнула она на полиэтиленовый пакет, стоящий в коридоре.
– Можно, – разрешил Гонза.
Мы вышли из дома. Злата мельком взглянула на прикрытый плёнкой труп Михала и сразу же закрыла лицо руками. Жест, полный отчаяния.
Мы с ней в сопровождении Гонзы дошли до параллельной улицы, где располагалось отделение полиции. Там я и провёл время до обеда. Рассказывая про квартиру, про квартиранта, про смску.
Вышел из участка и столкнулся с Гонзой. Он стоял и курил сигарету. Щурясь на солнце и блаженно улыбаясь.
Мне же было не до улыбок. Хотелось есть. Даже не есть, а жрать. Неважно чего. Организм требовал еды.
– Пойдём, пообедаем, – предложил я приятелю.
– Да я на дежурстве, – сделав затяжку, сказал Гонза, – отпрашиваться надо.
– Отпросись, если надо, – обходя Гонзу с подветренной стороны, попросил я, – у меня неконтролируемый приступ голода на нервной почве. Поэтому поспеши. Или я совершу преступление. И оно будет на твоей совести.
Гонза вздохнул, затушил сигарету, сунул окурок в пепельницу и скрылся в здании. Через минуту он вернулся.
– У меня полчаса, – сказал он деловито, – я сам жрать хочу. Ты угощаешь.