Параллельный мир
Шрифт:
Квартира встретила нас тишиной и пылью. Разобранная постель. Немытая посуда.
– Как продвигается следствие? – задал я дежурную фразу.
– Продвигается, – ответил Гонза, – предварительная версия, что спрыгнул сам. В наркотическом опьянении был твой арендатор.
Мы вышли на террасу. Было жарко. Красные черепичные крыши слепили глаза. Я вспомнил, что пообещал Злате узнать о гибели её брата.
– А где он кокаин брал? – спросил я Гонзу.
– Так он же охранником работал, в Какаду, – Гонза наклонился через ограду террасы и показал рукой, – вон он, с красными окнами. Наверняка сам этой гадостью и приторговывал.
– А в Чехию откуда кокаин попадает? – задал я очередной вопрос Гонзе. – Из Латинской Америки?
Гонза рассмеялся.
– Ты, Вадим, жертва сериалов, – сказал он, – из Южной Америки весь кокаин едет в Северную Америку. Там свой рынок и свои налаженные связи. В Европу эта гадость приезжает в основном из Израиля.
– Откуда? – удивился я.
– Оттуда, – кивнул головой Гонза куда-то в сторону Мустка, – выращивают коку в основном арабы, естественно. Затем через Турцию и Сербию ввозят в Европу. Чехия перевалочный пункт. Основной поток идёт на Германию, Францию и Англию. Страны богатые, могут себе позволить дорогой наркотик.
– И почём эта радость у нас? – спросил я.
– Тебе-то зачем это знать? – прищурился Гонза.
– Чисто в познавательных целях, – ответил я, – ты же знаешь, я травку-то раз в три года курю.
– Знаю, – кивнул Гонза, – только травку тут покупать тоже не рекомендую. Они её в ацетоне вымачивают. Для большей дури. Чистой травы уже не найдёшь. Разве что у приятеля на даче.
– Так почём наркотики для народа в Праге? – напомнил я Гонзе про свой вопрос.
– Кокаин у негров на Вацлавке 2000 крон за грамм, но он грязный, там чистого кокаина всего процентов тридцать, – начал перечислять Гонза, – если чистый непосредственно у дилера, то в два раза дороже, но там всё равно половина добавки. Героин – 500 крон доза. Первитин – 1000 крон грамм.
Я присвистнул.
– Недешёвое удовольствие.
– Очень недешёвое, – кивнул Гонза, – и всем наплевать. Все на этом кормятся.
– Кто именно? – спросил я.
Но Гонза замолчал. Понял, что болтнул лишнего. Нахмурился.
– Слишком много вопросов задаёшь, – сказал он мне, – меньше знаешь, лучше спишь.
– Да ладно тебе, – примирительно сказал я, – вот мы ещё с тобой из-за наркотиков не ругались.
Гонза похлопал меня по плечу. Улыбнулся.
– А ты что такой загадочный? – спросил он, – прям светишься весь. Влюбился, что ли?
Я смутился. Перевесился через перила. По улице шла группа туристов. Прямо по тёмному пятну, где несколько дней назад лежал Михал.
– Не знаю, – ответил я, – может, и влюбился. Даже стихи сочинил.
И я продекламировал Гонзе своё четверостишие. Гонза помолчал. Облокотился на перила рядом со мной.
– Стихи говно, – сказал он наконец, – но твой настрой меня радует. Я её знаю?
– Немного, – уклончиво ответил я, – видел. Ты мне лучше скажи, что у тебя с твоей?
– Да нормально, – махнул рукой Гонза, – ворчит, что дома не бываю. Но уже без скандалов. А я её сразу предупреждал, что я в полиции работаю. А она: не уделяешь мне внимания, дома не ночуешь, завёл кого-то.
Гонза сплюнул. Вниз. И чуть не попал на голову прохожему. Смутился, отпрянул от перил.
– Пан полицейский, что же вы творите? – засмеялся я.
Гонза хотел что-то ответить, но в этот момент раздался звонок в дверь. Это пришла Маша. Уборщица. Симпатичная украинка средних лет. Она постоянно убирала в подведомственных мне квартирах.
Мы с Гонзой спустились вниз. Он пошёл дальше ловить преступников, а я спустился на Вацлавскую площадь.
На углу, возле KFC, стояли два негра. Одетые в одинаковую униформу. Один обычного роста, с лысиной. Второй толстый. С довольно большим пивным животом. Толстый что-то объяснял лысому. В руках они держали листовки с предложением посетить ночной клуб, располагающийся на моей улице.
Я подошёл к ним. Негры перестали разговаривать. Лысый попытался сунуть мне в руку листовку, но я не взял её.
– Чего тебе? – спросил толстый.
– Мне бы покурить, – сказал я, – есть чего?
Лысый сделал скучающее лицо и отошёл в сторону. Где принялся ловить туристов и всовывать им в руки свои листовки.
– Травка, с Амстера, 300, – сказал толстый.
– Хорошо, – ответил я.
– Деньги давай, – приказал толстый, – и жди.
Я протянул ему 300 крон. Которые толстый негр спрятал к себе в карман и скрылся в ближайшей проходной.
Я стоял посередине Вацлавака и чувствовал себя дураком. Отдал деньги неизвестно кому.
Прошло две минуты. Я уже собрался уйти, как меня кто-то дёрнул за рукав. Я обернулся. Передо мной стоял худенький паренёк. Он протянул мне руку. В ладони у него был зажат маленький пакетик. Я взял его. Паренёк кивнул и растворился в толпе. Я сунул пакетик с травой в карман и пошёл вниз по улице.
Навстречу мне попался толстый. Он лениво стоял возле магазина часов и негромко предлагал проходящим мимо мужчинам развлечься с красивыми девушками.
Я кивнул ему. Но толстый никак не прореагировал. Как будто я ему несколько минут назад и не давал никаких денег.
Я доехал до дома. Позанимался своими делами. И к вечеру вернулся обратно.
Маша постаралась на славу. Квартира блестела, как начищенный чайник. Витал лёгкий дух хлорки и свежевымытой мебели. На террасе также было всё вымыто. Стулья стояли в сторонке, стол посередине.
На улице стемнело. Но свет из комнаты позволял увидеть всё, что было на террасе.
– Всё нормально? – спросил я Машу.
– Да, как обычно, – сказала она, – убралась. Всё помыла. Мусор выкинула. Тут женщина жила?
– Почему ты так решила? – спросил я.
– Вещи ношеные были, – ответила Маша, – трусики, лифчик. Под кроватью валялись. И волосы белые в углах. Тут давно не мыли, судя по всему.
– Да к жильцу недавно сестра приехала, – подивился я наблюдательности уборщицы, – это её вещи, наверное.
– Не знаю, – ответила Маша, – может, до неё другая была. В ванной вон всё женскими кремами и баночками было заставлено. И стояли они там давно.