Параллельщики

Здравствуйте. Меня зовут Ната, я – параллельщица. Одно из двух: или вы в последнее время очень часто слышали это слово, или никогда его не встречали, и, скорее всего, не обратили внимания на промелькнувшее некоторое время назад сообщение о непонятном ЧП в одном из городов Центральной России – все зависит только от того, где именно вы живете. Но, думаю, в любом случае вам будет интересно узнать, что же означает это слово, верно? Так и мое начальство считает, к тому же уверено, что я «смогу все правильно объяснить». На самом деле в этом его убедили мои коллеги, совершенно не желающие заниматься «пустой писаниной»: «Нам и так отчетов хватает». Поэтому рассказывать все приказали именно мне, хорошо,

Вся эта история началась для меня пасмурным зимним утром. Я уже несколько лет, как переехала из Сибири на «историческую родину», но так и не смогла привыкнуть к местной погоде: рождественские дни, а тут дождь, в «лучшем» случае – со снегом. Хорошо, что никуда из дома выходить не нужно. Я, вздохнув, отвернулась от окна, сделала шаг, и… Почему-то фантасты и сказочники пишут, что «сначала закружилась голова, а потом…». Так вот, на самом деле все бывает наоборот, уверяю вас. Сначала я оказалась в незнакомом месте, а уж потом, когда до меня это дошло, голова отказалась принимать реальность, и мне пришлось ухватиться за первую попавшуюся вещь – хорошо, что это оказалась спинка обычного деревянного стула. Впрочем, и остальное было пусть и незнакомым, но вполне обычным: просторное помещение, здорово смахивающее на переоборудованный под мастерскую большой гараж: покрытые серой краской бетонные стены, обычная, хотя и несколько старомодная, фабричная мебель. Да и человек передо мной стоял вполне обычный – пожилой мужчина в простой старой рубашке и вытертых брюках. Только одно было необычным: громоздкий и хрупкий с виду аппарат чуть справа, от которого тянулись провода к двум приборам поменьше, по обеим сторонам от меня, стоявшим на большом листе картона, – в нем я вскоре признала асбестовую изоляционную плиту. Я же находилась аккурат между этими небольшими аппаратами.

– Сейчас-сейчас. Осторожнее, подождите, я помогу, а то вы упадете. – Мужчина был бледен и взволнован и кинулся меня поддержать. – Сейчас-сейчас, не спешите. Это моя вина! Следовало подумать о таком варианте. Вы можете идти? Совсем немного, там у меня диван, вы сможете прилечь.

Мужчина говорил нервно, торопливо и явно искренне, хотя это до меня доходило очень плохо. Я с его помощью добралась до выгороженной в дальнем конце помещения каморки, где на самом деле оказался старый узкий диван, столь же старые стулья и накрытый вытертой клеенкой стол, на котором стояли тоже не отличающейся новизной пластиковый электрочайник и какая-то посуда. Мужчина усадил меня на диван, включил чайник.

– Простите меня, я должен был думать! Я очень виноват перед вами, но обещаю – обязательно верну вас обратно! Меня Михаил Петрович зовут, а вас?

– Ната… – Я сидела оглушенная, и, думаю, в тот момент меня можно было спрашивать обо всем, что знаю, – ответила бы без всяких «сывороток правды».

Михаил Петрович налил мне кружку (чистую, что я отметила автоматически) чая, придвинул эмалированную мисочку с сухарями:

– Возьмите, вам сейчас нужно прийти в себя, сладкое в этом помогает. Вам ведь можно сладкое?

– Да. – Я машинально взяла золотистый сухарик с темными пятнышками изюма. Ого, вкусный, давно такого не ела, и на самом деле успокаивает.

Михаил Петрович, вздохнув, потянулся к лежавшей на полочке над столом аптечке. Я таких с детства не видела, да и тогда играла списанной, их уже нигде не использовали: коричневая прямоугольная сумочка из дерматина с закрывающимся на блестящий поворотничек «язычком». Где же он такой раритет нашел? Мужчина достал из аптечки прозрачную колбочку с янтарными капсулами, кинул одну под язык:

– Простите, перенервничал. Возраст уже. Вы пейте чай, пейте, а я пока покаюсь. Это моя вина, что вы тут оказались: я эксперимент по изучению пространства проводил. Первый удачный… – Он улыбнулся с грустной иронией. – Для моих целей удачный, а вот для вас… Теперь нужно думать, как вас домой возвращать. Вас ведь там наверняка ждут.

Я слушала негромкий голос мужчины, пила чай, и тут меня начало трясти. Не плач, а именно что колотун – другого слова не подобрать. Михаил Петрович снова потянулся к аптечке:

– Сейчас-сейчас… – Видимо, это было его любимое слово. – Сейчас, вот, валерьянка. Ничего другого нет, но, может, хоть немного поможет. Давайте в чай накапаю. Десять… пятнадцать… Думаю, хватит. Вот, выпейте.

Я сглотнула комок в горле и взяла кружку. Многим валерьянка не нравится, считают, что она больницей пахнет, а мне нормально, просто приятный аромат трав. Я пила чай, слушая, что говорит мужчина, возившийся теперь с какой-то большой тетрадью в потертой клеенчатой обложке, и вдруг резко, в одно мгновенье, провалилась в сон.

Проснулась вялая и попыталась понять – где я? Не дома, но где? Серый крашеный бетон стен, фанерная перегородка, старая мебель. Я – на диване, буквально заваленная каким-то тряпьем. С трудом вспомнив, что произошло, выбралась из-под тряпья, встала, шагнула к хлипкой филенчатой двери, когда-то, наверное, стоявшей в частном доме, а теперь принесенной сюда – для такого места сойдет. Открыла ее и остановилась. Все помещение оказалось разгромлено. Смутно запомнившиеся мне приборы стали грудой обломков и, что намного хуже, осколков, усыпавших пол. На столе у стены стоял разбитый же монитор, на полу валялся превращенный в абстрактную фигуру системник с выпотрошенным нутром. У входа в помещение, метрах в десяти напротив меня, лежал человек, около него расплылось темное пятно. Я не могла сделать ни шага, но не от страха, который, как обычно, запаздывал, просто я была в одних носках. Не люблю ходить в тапочках, и здесь оказалась почти босиком, а осколки на полу были такие, что не то что в носках, а и в обуви на платформе опасно идти – только сама покалечусь. Огляделась, ища хоть что-то, хоть доски какие-нибудь. Ничего, только в бедро ударил лежавший в кармане телефон: я рассеянная, за временем не слежу и ношу старый мобильник вместо будильника. Так, зарядки достаточно, хотя знакомого значка провайдера нет, только сообщение, что телефон ищет сеть. Но ведь можно вызвать спасателей: симка для такого не нужна, главное, чтобы где-то поблизости находилась хоть одна вышка связи, а она точно есть, потому что мы в городе. Какой же номер? Раньше у милиции был ноль два, но теперь полиция, а номер единый для всех служб, но какой? Вспомнила, набрала пресловутые 112. Раздались странные гудки, совсем не такие, как обычно при соединении, и удивленный голос:

– Кто это? Назовите позывные рации!

– Простите, я не знаю… – Я еще раз оглядела комнату. – Нужна помощь, тут человек без сознания, в крови.

Голос на той стороне стал жестким и требовательным:

– Кто вы? Где находитесь? Какой человек?

– Не знаю. Это какой-то большой гараж, переделанный в лабораторию. Я в кладовке, в дальнем углу, босая, все вокруг засыпано битым стеклом, у входа лежит человек, на полу рядом с ним кровь. Я сама до него добраться не смогу.

– Не отключайтесь! – Голос стал тревожно-деловым, отдалился, и я успела уцепить начало фразы, сказанной в сторону: «Срочно! Кажется, парал…». Через несколько секунд голос снова заговорил, уже спокойно-деловым тоном:

– Не отключайтесь, мы найдем вас по сигналу рации. Можете рассказать о себе? Кто вы?

– Вы не поверите… – Я испугалась, что меня посчитают сумасшедшей.

– Мы приняли ваш вызов, значит, поверим и вам. Нам нужно знать, кто вы.

Я стала рассказывать, голос уточнял, переспрашивал, становясь все более тревожным и деловым. Потом оборвал меня:

– Вас нашли, сейчас войдут в помещение. Не отключайтесь, пока наши люди не поговорят с вами.

Послышался шум, потом в проеме дальней двери показались люди: несколько человек склонились над лежавшим, а один направился ко мне. Под его ногами хрустело стекло.