Парашют
Шрифт:
Так я и не поехал в Париж. Но я не жалею об этом: какой бы акционер, коммерсант из меня вышел! Жалко другое: два моих парашюта так и остались за границей, у какого-то «доверенного лица, в надежных руках». Не были ли это руки иностранной разведки? Ведь события последних лет довольно ясно показали правдоподобность такого предположения. Почему не могло быть этого и тогда? Так или иначе, но факт остается фактом: со следующего, то есть с 1913 года за границей уже появляются парашюты ранцевого типа.
Конечно, Ломач только прикинулся
Наступил 1914 год. Разразилась империалистическая война. В России построили эскадрилью четырехмоторных бомбовозов системы Сикорского по образцу его самолета «Илья Муромец». Таких самолетов тогда еще не было нигде за границей. Один из командиров этих самолетов, летчик Г. В. Алехнович поднял вопрос о том, чтобы команды «муромцев» снабдить парашютами.
Первый в мире многомоторный бомбовоз «Илья Муромец».
Меня снова пригласили в Инженерный замок.
— Куда же вы пропали? — встретили меня. — Сейчас нам очень нужны ваши парашюты. Только делайте их с боковой ручкой. Они должны стоять на самолете у двери. При опасности надо прицепить лямки к подвеске, надетой на человека, взять за ручку аппарат, выскочить из самолета и другой рукой открыть парашют.
Военный совет решил изготовить семьдесят парашютов. Когда их изготовляли, их испытывали, сбрасывая сначала с привязного аэростата, затем с дирижабля «Ястреб» и, наконец, с одного из «муромцев».
Мне пришлось принять участие в комиссии, которая испытывала и принимала парашюты.
Не могу не вспомнить довольно курьезного случая, происшедшего при одном нашем полете на дирижабле «Ястреб».
Дело происходило в лагере воздухоплавательного отряда, на полянке, окруженной высоким сосновым лесом. Вывели дирижабль и погрузили в гондолу парашюты. Заработали моторы, и корабль плавно двинулся вперед, набирая высоту. Но лишь только он поднялся выше леса, окружавшего полянку, как попал в полосу воздушного течения, и его начало сносить в сторону. Как ни надсаживались слабенькие моторы нашего «дирижабля», его ветром относило назад. Пришлось на этот раз полет закончить и идти на посадку.
Дирижабль «Ястреб». (Фото автора).
Но тут нас ожидало новое испытание. Кое-как добравшись до лагеря, мы с дирижабля выбросили гайдроп (длинный канат), за который ухватилась подбежавшая команда и стала тащить дирижабль к эллингу. Но кораблик стал «козырять», как легкий змей. Его швыряло вверх и вниз как раз над крышами пороховых погребов, ощетинившихся целой щеткой острых громоотводов.
Когда дирижабль устремлялся вниз, раздавалась команда:
— Подтянись!
И мы все подтягивались на руках, ухватившись за ванты. Но в следующий момент дирижабль уже взмывал вверх, а затем снова летел к земле. Наше положение было далеко не из приятных!
Наконец кое-как удалось снизить дирижабль, и мы вышли из гондолы.
Можно себе представить, какую пользу мог оказать этот и ему подобные «дирижабли» в боевой обстановке! Кстати сказать, они почти все и погибли в первый же год империалистической войны.
Как-то во время очередного испытательного полета на «муромце» я надел на себя парашютный ранец и обратился к полковнику, председателю приемочной комиссии, который сидел у окна и смотрел вниз на аэродром с высоты тысячи метров.
— Господин полковник, — крикнул я ему в самое ухо, — а что, если я сам попробую спрыгнуть?
Он быстро обернулся ко мне, и я увидел его искаженную ужасом физиономию. Я еле удержался, чтобы не рассмеяться.
— Что вы! Что вы!.. И как вы не хотите понять, что парашют назначается для спасания жизни при катастрофах? А так, здорово живешь, испытывать свою судьбу и господа бога… Да что вы! Не могу я разрешить. И снимите, пожалуйста, парашют.
— Но позвольте, полковник, при чем тут…
— И не спорьте, не спорьте! А если вы все-таки будете настаивать, то при полетах мы будем вынуждены обходиться без вас. Как хотите!
Что было делать? Просить я, конечно, перестал, но примириться все-таки с этим не мог и решил спрыгнуть со своим парашютом во время сдачи уже испытанных парашютов на склад при воздухоплавательной школе. Скоро мне удалось это сделать.
Около воздухоплавательной школы был ангар для дирижаблей с раздвижными воротами, а над ними было сооружение вроде балкончика на высоте тридцати-тридцати пяти метров.
Вот на этот балкончик я и взобрался однажды с парашютом. Я сложил парашют «тючком» и, размахнувшись, бросил его вверх впереди себя, а сам соскочил.
Теперь, когда я вспоминаю этот необдуманный поступок, мне становится не по себе: ведь на такой небольшой высоте парашют мог не раскрыться и я бы разбился.
Это был первый прыжок с вышки, только без обруча в парашюте.
Командование все-таки должно было ввести русские ранцевые парашюты в тяжелую авиацию в самом начале империалистической войны. Другое дело, что из этого вышло.
Летные кадры «муромцев» получили парашюты «РК-1», но никто не позаботился ознакомить летчиков с устройством парашюта и научить пользоваться им. Поэтому летчики не пользовались парашютом и даже боялись употреблять его. В бою они предпочитали лучше падать с подбитым самолетом, чем прыгать с парашютом. «Если экипаж „муромцев“ не хочет признавать парашютов, — решили мудрые генералы, — надо передать парашюты в воздухоплавательные наблюдательные отряды, где неприятель стал уничтожать наши змейковые аэростаты своей артиллерией и самолетами». Так и было сделано.