Паразиты
Шрифт:
Гвоздь, вышедший на улицу, поежился от усилившегося за ночь мороза и огляделся вокруг.
— А где транспорт? — удивленно спросил он, обернувшись к санитару. — Ты же за мной на машине должен был приехать?
— Извини, но наша санитарная машина уже неделю как без бензина, — терпеливо пояснил Тимур. — Фондов не выделяют. Поедем на общественном транспорте, уголовничек ты наш!
— Ну-у… — недовольно протянул Гвоздь. — Никакого уважения к спецконтингенту!
В набитом битком пассажирском автобусе, следовавшем на Талдом, Тимур с Гвоздем добрались до своей остановки минут за тридцать пять. Потом пошли до санатория пешком прямиком
— Вот мы с тобой крутимся, как можем, чтобы выжить в новых экономических условиях. А что из всего этого выходит? Один пшик и провокация. А другие при этом наживают миллионы на наших общих трудностях. Ты считаешь, что это справедливо?
— Дак у нас же капитализм наступил! — сказал на это Гвоздь. — Ты меня просто-таки удивляешь, сынок! Ты что же, только вчера на свет народился? Теперь у одних будет всего много, а у других все, что останется от первых…
Проговорив это, Гвоздь подумал о том, что ночью в камере задержанных местного ГОВД он кое-что понял и осознал, но только знать об этом санитару совсем ни к чему.
Тимур, не сбавляя шагу, нервно зачерпнул горсть снега и принялся растирать им побелевшие от мороза нос, щеки, подбородок.
— Вот эти самые «первые» меня и интересуют, — проговорил он. — Я совсем не против тех, кто свои капиталы наживает честным путем. Это пожалуйста! Но ведь сколько у нас таких, кто норовит обогатиться за чужой счет, за счет таких простых людей, как мы с тобой. Возьмем хотя бы тех, кто везет в нашу страну всевозможные наркотики…
— Во! — почему-то обрадовался Гвоздь. — Давай возьмем!
— Так вот, я и говорю, — покосившись на него, продолжил Тимур, — эти паразиты, наркодельцы, наживаются на бедных больных людях. У меня знакомый был — Виталик Городничий, — так его эти сволочи на иглу посадили. Сначала давали ему наркотики бесплатно, а потом стали цену требовать, все больше ее повышая. И что же Виталик? Сбился с панталыку. Для того чтобы расплатиться с торговцами «белой смертью», пошел на крайность — человека сгубил. А потом его самого убили, представляешь?..
— Это я очень даже хорошо могу себе представить, — печально произнес Гвоздь. — Ты еще молодой, не знаешь. А жизнь — довольно подлая штука. И в ней всякое встречается. Могут и невиновного к сроку приговорить. Пойди оправдайся! Честному человеку всегда труднее оправдаться, чем нечестному, да еще с бешеными деньгами… Ох-хо-хо, грехи наши тяжкие!
Гвоздю вспомнилась вся его неудачная прошлая жизнь, все обиды, которые он понес незаслуженно, и неожиданно он разозлился на санитара:
— Чего ты душу терзаешь, прыщ?! Виталика у него на иглу посадили… Да я столько таких Виталиков на зоне видел, сколько тебе за всю жизнь не увидать! К чему ты затеял весь этот разговор, а?
— Да вот недавно проходил мимо дачи одного типа, которую он тут недалеко для себя отгрохал, и подивился: двухэтажные хоромы со всеми удобствами, забор с колючей проволокой и даже, говорят, под электротоком. А кроме того, вся эта неприступная крепость, все это великолепие охраняют еще мальчики-амбальчики…
— Это где ж такое? — поинтересовался Гвоздь.
— Ходу от нашего санатория минут двадцать в противоположную сторону от станции. На берегу реки Сестры. Эту дачку, между прочим, как говорят, построил для себя один очень серьезный человек, и зовут его Альфред Суров. Не слышал о таком?
— Нет, — покачал головой Гвоздь. — Наверное, шишка в правительстве?
— Если бы! На человеческой боли он построил свои хоромы. Наркотиками он раньше здесь промышлял. Сейчас в Москве большим бизнесом заправляет…
— Да-а… — протянул Гвоздь, глубоко задумываясь. — Жаль, что нет на таких мерзавцев управы!
— А милиция? — спросил Тимур.
— Кроме ментов, конечно. Но и менты часто с рук этих ублюдков кормятся.
— Неужели и такое бывает? — простодушно спросил Тимур.
— Эх, паря! Молодой ты еще, зеленый. Мало что в жизни повидал…
Слова санитара о даче, принадлежащей московскому наркодельцу Сурову, так запали в сознание Гвоздя, так заинтересовали его, что он даже толком не расслышал того, как ругала его «генерал-прапорщик» Нина Самойловна, когда он вернулся в санаторий. Ему показалось, что он ухватился за кончик нити, которую если как следует потянуть, то непременно можно разгадать то, чем занимается в настоящее время Кирпич. Похоже, что его очень интересовали местные торговцы наркотиками. Тогда понятно, почему Кирпич и его подельник околачивались возле ночного клуба «Аэлита». Там ведь всегда гуртуются молодые наркоманы. А раз так, то и наркоторговцы находятся там же. Это как пастухи для стада. Где стадо, там и пастухи… «Похоже, что простак санитар, сам того не ведая, навел меня на важное открытие… — подумал Гвоздь. — Если это окажется действительно так, как я думаю, придется еще раз поставить ему бутылку белой. Впрочем, нет! Хватит с него и портвейна!»
Сразу после завтрака Гвоздь не поленился сходить к тому месту, где располагалась дача Сурова. То, что увидел он там своими глазами, намного превосходило представления, полученные из рассказа Тимура. «Да, на трудовые деньжата таких хором в жизни не построишь!» — понял Гвоздь. И в его богатом воображении родился план, как можно нагреть и Кирпича, и этого барыгу-наркодельца Сурова.
— Братки, сдается мне, что нам есть о чем побалакать, или, если вам так больше по нраву, то «зарулить», — произнес Кирпич, когда несколько облегченная «Нива», развернувшись, покатила в сторону поселка Большая Волга.
— Не здесь же трепаться, — нахмурился косоплечий Грека, которому, как видно, невмоготу было переносить тесноту в салоне машины.
— Вообще-то нам в столицу треба… — начал было Фрол, но тут же заткнулся, глянув на позеленевшее лицо Греки.
— Не, братцы, — через силу произнес Грека, — до столицы надо ехать часа три, не меньше. Уж я лучше на электричке. Там я себя как-то получше чувствую.
— В Москву вы еще успеете наведаться, — заметил Кирпич, сидевший на заднем сиденье четвертым. — Сначала мы с вами проведаем нашу новую знакомую. У нее любят таких мальчиков с денежками, как мы. Правильно, Обрез? — тронул он за плечо подельника, сидевшего впереди. — Мама Соня уже вернулась из Дубны?
— Думаю, вернулась, — ответил Обрез. — Чего ей делать в том занюханном клубе после того, как она «представила» нам Мордашку?
— Вот и я так мыслю. Отправимся к маме Соне. Там и «зарулим»…
«Зарулить», что на блатном жаргоне означало «поговорить», Кирпичу с новыми корешами удалось за милую душу, но не сразу. Сперва Кирпичу пришлось выслушать маму Соню, не ожидавшую увидеть своих похитителей так скоро. Однако своего испуга по этому поводу она не выказала. Даже наоборот, держалась весьма уверенно, как будто ничего такого с ней за эти дни и не произошло.