Парень и его пес [другой перевод]
Шрифт:
Потом она убрала расческу, взяла с коня трусики и быстро их натянула. Дальше стала возиться с лифчиком. Понятия не имел, как это делается. Сперва она обернула им талию и застегнула крючок. Потом развернула, подтянула к сиськам и сунула их туда — сперва одну, потом другую. Обалдеть. Наконец надела на плечи бретельки. Когда потянулась за платьем, я быстро отпихнул в сторону сколько мог гипса и штукатурки — и ухватился за ручку двери.
А телка уже стала надевать платье, сунула туда голову — и на пару секунд запуталась. Тут я как раз
Тогда она принялась вопить, а я резко рванул с нее платье и предстал перед ней раньше, чем она успела сообразить, откуда треск и скрежет.
Лицо у нее было дикое. Просто дикое. Большие глаза какого цвета, я в тени не разобрал. Симпатичная — широкий рот, маленький носик, скулы совсем как у меня высокие, выдающиеся, а на правой щеке ямочка. Телка испуганно на меня таращилась.
И тут… ну и дела… я вдруг почувствовал, что должен ей что-то сказать. Сам не знал что. Что-нибудь этакое. Почему-то вдруг стало неудобно, что она так перессалась. Блин, но что я тут мог поделать? В смысле, ведь я все-таки собирался ее оттрахать. Причем насильно. Так не мог же я ей сказать, мол, не жмись особо. Пусть даже это она сюда поднялась, а не я к ним спустился. И все равно. Меня так и тянуло сказать ей: не ссы, детка, мне просто очень хочется тебе вдуть. (Раньше такого никогда не случалось. Никогда мне не хотелось разговаривать с чувихами. Просто вдуть — и абзац.)
Скоро все прошло. Зацепив сзади за ногу, я толкнул ее в грудь. Девчонка плюхнулась на пол. Потом навел на нее “кольт” — и рот ее, будто сам собой, испуганно распахнулся.
— Значит, я щас пойду вон туда и возьму там мат. Так будет удобнее. Верно? Верно, спрашиваю? Только дернись — мигом копыто отстрелю. А потом все равно отдоляю. Только уже без копыта. — Я подождал, пока телка даст знак, что въехала. Долго ждал. Наконец медленно-медленно кивнула. Не сводя с нее кольта, я отошел к здоровенной стопке пыльных матов и стащил оттуда верхний.
Подтащив мат к ней, я перевернул его чистой стороной и качнул стволом — мол, садись. Подогнув колени и упершись руками сзади, девчонка уселась на мат и воззрилась на меня.
Тогда я расстегнул штаны и принялся одной рукой их стаскивать, но тут заметил, что телка как-то странно на меня смотрит. Пришлось джинсы попридержать.
— Эй, ты чего? Хули зыришь?
Я был как псих. Не знаю почему, но был точно как псих.
— Как тебя зовут? — спросила она. Голосок нежный, будто шелковый.
Девчонка все смотрела на меня. Явно дожидалась ответа.
— Вик, — ответил я.
Телка будто чего-то еще ожидала.
— Вик, а дальше?
Я сперва не понял, о чем речь, но потом сообразил.
— Вик. Просто Вик. И точка.
— А как зовут твоих папу и маму?
Тут я заржал и стал стягивать джинсы дальше.
— Ну, блин, ты даешь! — бросил я телке и еще поржал.
Она
Девчонка сложила руки на коленях.
Штаны уже висели у меня на лодыжках. Через кеды хрен снимешь. Пришлось прыгать на одной ноге и стряхивать кед с другой. Да еще и не сводить с телки “кольта”. Тяжеленько пришлось. Но ништяк, справился.
Встал я перед ней с голым болтом — и девчонка уселась поудобнее. Скрестила ноги, а руки опять положила на колени.
— Снимай шмотки, — приказал я.
Секунду она колебалась, и я решил было — намечаются заморочки. Но телка все-таки полезла себе за спину и сняла лифчик. А потом чуть приподняла жопу и стянула трусики.
И вдруг я понял: она уж не такая и напуганная. Девчонка пристально на меня смотрела. Разглядел я наконец, что глаза у нее голубые. Это уже становилось интересно…
Не мог я. Не мог. Ну, не в том смысле. В смысле, я хотел, очень хотел ее натянуть. Но, блин, она была такая нежная, красивая и так на меня смотрела… Короче, ни один кореш мне не поверит, но я вдруг с ней заговорил. Моча, что ли, в голову ударила? Стоял там в одном кеде, джинсы комком на лодыжке — и болтал с телкой.
— А тебя как зовут?
— Стелла-Джейн Холмс.
— Что еще за имя такое?
— Мама говорит, что в Оклахоме оно не такое и редкое.
— В Оклахоме? Это откуда твои старики?
Она кивнула.
— Они там еще до Третьей Мировой жили.
— Ого! Из них уже, верно, песок сыплется!
— Вообще-то, они, по-моему, ничего.
Болтая, мы оба здорово замерзли. Телка совсем околела — аж зубы стучали.
— Ну, — начал я и вроде как собрался на нее залезть, может, мы лучше…
Блин! Долбаный Клык! Угораздило его в этот самый миг и вломиться. Да еще целое облако пыли поднял.
— Чего тебе? — спросил я.
— Ты с кем разговариваешь? — поинтересовалась девчонка.
— С кем, с кем. Вот с ним. С Клыком.
— С собакой!?!
Клык глянул на телку и фыркнул презрительно. Потом собрался говорить, но девчонка опять перебила:
— Так, значит, это правда… ну, что вы можете с животными разговаривать…
— Альберт, сын мой! Ты всю ночь будешь ее слушать? Или, может, поинтересуешься, зачем я здесь?
— Да, да, так кой хрен тебя принесло?
— Дохлые, Альберт, твои делишки.
— Слушай, Клык, давай без бэ. В чем дело?
Клык мотнул головой в сторону входной двери.
— Там шарага. Окружили здание. Урлаков десятка полтора-два. А то и больше.
— Каким хреном они пронюхали, что мы тут?
Клык явно огорчился. Опустил голову.
— Ну?
— Видно, в “Метрополе” ее какой-то другой мутт почуял.
— Вот радость-то.
— И что теперь?
— Что, что, будем отбиваться. Можешь предложить что получше?
— Только одно.
Я ждал. А Клык ухмыльнулся.