Парфянин. Испытание смертью

Peter Darman

The Parthian

Copyright © 2014 Peter Darman

Солнце стояло высоко в небе, воздух уже прогрелся и заполнился пылью. С высокого места на вершине холма, где мы стояли, было отлично видно, что происходило внизу, на равнине. Вокруг выстроившихся квадратом римских легионеров поднимались тучи удушающей пыли, но они стояли, как скала, на которую волнами налетали конные лучники, осыпая римлян тучами стрел, утыкавшихся в их обшитые кожей щиты. Римский легион, одинокий и неподвижный, медленно, но неуклонно размалывался и втаптывался в каменистую землю Месопотамии. Мы напали на них рано утром, еще до зари, и личная гвардия моего отца во главе

тысячи катафрактов разгромила их конных ауксилариев [1] . Эта легковооруженная конница противника оказалась без труда отброшена, длинные копья наших полностью защищенных доспехами конников легко находили себе цели, нанизывая врага на стальные наконечники, пробивая деревянные щиты и кольчужные рубахи, протыкая их насквозь. Через несколько минут десятки римлян валялись мертвыми, а остальные удирали по равнине.

Когда римская конница исчезла, легионеры, повинуясь громким распоряжениям своих командиров, выстроились в сплошной оборонительный боевой порядок. Воины первого ряда опустились на колени и сдвинули перед собой щиты, второй ряд тоже упал на колени и поднял щиты над головами. Легион превратился в огромный квадрат, пустой в середине и ощетинившийся красным, когда пять тысяч щитов сплотились перед нами.

Когда тяжелая конница покончила с последними римскими всадниками, порубив их мечами в нескольких горячих, но коротких схватках, наши конные лучники заняли позиции по всем четырем сторонам ощетинившегося щитами легиона, непрерывно курсируя вокруг него и осыпая тесно сплотившиеся ряды римлян тучами стрел, залп за залпом. Стрелы, выпущенные из мощных скифских луков, изготовленных из многослойной деревянной основы, усиленной роговыми пластинами и сухожилиями, насквозь пронзали щиты и доспехи и втыкались в плоть и кости. Все больше мертвых легионеров падало на землю со всех четырех сторон боевого порядка. Мертвых оставляли лежать там, где они упали, а их места тут же занимали новые бойцы. Раненых оттаскивали внутрь оборонительного квадрата, в относительную безопасность, и укладывали под телегами и фургонами или под наскоро оборудованными навесами из грубого холста. Но все это время поток стрел наносил обороне постоянные потери. У римлян было только одно средство защиты от конных лучников – достаточно долго соблюдать дисциплину и боевой порядок в надежде, что у нас иссякнет запас стрел.

Подобно всем остальным частям нашей армии, конные лучники разделялись на отряды по тысяче всадников в каждом – они назывались драгоны, и во главе каждого стоял отдельный военачальник. Каждый драгон в свою очередь делился на сотни, чтобы легче управлять этой массой в бою. Каждый драгон имел свое собственное знамя – полотнище в шесть квадратных футов [2] с изображенным на нем символом – кабаном, орлом, львом, тигром, газелью или слоном. Среди этих символов можно было обнаружить мифологических существ, таких как Симург – добросердечное создание с головой пса и телом павлина, а также и огнедышащих драконов. Конные лучники приближались к противнику неспешной рысью, осторожно, стараясь держаться вне зоны поражения римскими стрелами и дротиками. Это не представляло сложности, поскольку дальность выстрела из наших луков достигала, по меньшей мере, пяти сотен футов, тогда как римские луки были эффективны на вдвое меньшей дистанции. После этого всадники переходили на кентер, легкий галоп, накладывая стрелы на тетивы и натягивая луки по мере приближения к неприятелю. А затем, оказавшись на расстоянии выстрела, переходили в галоп. После чего резко поворачивали вправо или влево и выпускали стрелу, когда кони уже уносили их прочь от вражеских рядов. Наиболее умелый лучник способен выпустить еще одну стрелу, пока конь уносит его обратно к нашей передовой линии; всадник при этом разворачивается в седле и посылает стрелу назад, практически над крупом коня.

– А эти парни хорошо знают свое дело. День сегодня будет трудный и длинный. – Бозан отломил кусок лепешки и сунул его в рот, продолжая пристально наблюдать за тем, что происходит внизу, на равнине. Приземистый, с выпуклой, как бочонок, грудью и коротко остриженными волосами, этот воин уже в течение двадцати лет являлся вторым по значению лицом в нашем войске, заместителем отца, а также моим учителем и наставником. Я стоял рядом с ним под огромным тентом, который слуги воздвигли на вершине холма. Но он обращался не ко мне. Его слова были обращены к моему отцу, Варазу, царю Хатры [3] , который также неотрывно наблюдал за ходом битвы.

Отец махнул рукой, подзывая к себе одного из своих командиров:

– Передай командирам драгонов, чтобы берегли стрелы.

Командир отдал честь:

– Слушаюсь, государь.

Отец обернулся к Бозану:

– Верблюды должны скоро подойти, и тогда мы усилим нажим. Нужно покончить с ними до наступления ночи, иначе они смогут удрать.

– Именно поэтому они так упорно и держатся, – ответил ему Бозан. – Не считаются с потерями, лишь бы выиграть время. Умные мерзавцы, эти римляне! А ты как думаешь, Пакор?

Я даже задохнулся от гордости. Бозан, воин, участвовавший в сотнях битв, спрашивает моего совета! И решил, что сейчас не время изображать скромность.

– Думаю, мы должны прямо сейчас атаковать их тяжелой конницей. И пробиться прямо сквозь построение. И никакой пощады!

Бозан откинул голову назад и разразился хохотом, а отец обернулся и уставился на меня. Потом нахмурился и покачал головой. Я почувствовал, как у меня вспыхнуло лицо, и оглянулся вправо и влево на стоявших поблизости командиров из личной охраны отца – все они были одеты в доспехи, изготовленные из перекрывающих друг друга бронзовых пластинок, нашитых на кожаную основу. Некоторые улыбались, хотя и не насмешливо, не саркастически – по крайней мере, я надеялся, что это не так, – просто с улыбкой воспринимали мой юношеский энтузиазм.

– Тогда они нас точно всех перебьют, – Бозан прошел мимо, на ходу похлопав меня по плечу. – Пошли. Надо перекусить.

Отец взял меня за руку, и мы направились к длинному столу, где уже стояли приготовленные блюда с мясом, хлебом, фруктами и кувшины с вином.

– Сперва мы должны убедиться, что противник в достаточной мере ослаблен, а уж потом посылать на них наших катафрактов. Иначе результат будет печальный, слишком много парфян погибнет безо всякой пользы.

– Но, отец, – заметил я, – они ведь и так достаточно ослаблены, не правда ли? Мы уже два часа засыпаем их стрелами; а при таком палящем солнце они наверняка до предела вымотаны и готовы удариться в бегство.

Мы присели к столу – мой отец посередине, а мы с Бозаном по бокам. Отец взял серебряный кубок, и слуга налил в него вина. Он отпил глоток и провел пальцами по полированной сверкающей поверхности.

– Римляне – одни из лучших воинов в мире. Чтобы как следует подготовить легион, требуется около пяти лет, и в конечном итоге они получают пять тысяч воинов, готовых маршировать целый день, вступить вечером в бой, потом выстроить на ночь укрепленный лагерь, огородив его частоколом, и только после этого улечься спать. Каждый человек знает свое место, помнит свои обязанности, свой долг, готов умереть, если это понадобится. – Отец помолчал, прислушиваясь к грохоту битвы. – Их тренировки и учения – это бескровные битвы, но их битвы – это кровавые тренировки. Нам повезло, что мы застали их врасплох и разгромили легкую конницу, но это пока что единственное, чего мы добились. С этого момента нам необходимо перейти к более сложным действиям, противопоставив их самым лучшим тактикам в мире. Стало быть, пока что будем ждать.

А я-то прямо-таки рвался в бой, горел от нетерпения проявить себя в жаркой схватке. Вся моя предыдущая жизнь была подготовкой к этому дню, когда я смог бы показать себя в битве. И вот я здесь, вместе с отцом, перед лицом римлян – злейшего врага Парфянской империи. Отец привел три тысячи конных лучников и тысячу тяжеловооруженных всадников в бесплодную, высушенную местность в тридцати милях от города Зевгма. Это была его постоянная, профессиональная армия, содержащаяся за счет доходов княжества Хатра, моей родины, страны между Тигром и Евфратом. В случае необходимости ряды армии могли быть пополнены тысячами всадников из дружин знатных людей, землевладельцев и их слуг, принесших вассальную клятву верности моему отцу, их царю и сюзерену. Но для меня это не имело никакого значения.

Всем было известно, что он – впервые! – взял меня с собой на войну с одной-единственной целью: чтобы я сражался рядом с ним. Но пока все, что мне приходилось делать, это стоять на месте, будто я простой слуга. Я был в восторге, когда он взял меня с собой в эту кампанию, начатую после того, как мы получили сведения, что римский легион движется из Сирии к городу Зевгма. Мы всегда оплачивали множество шпионов, чтобы те снабжали нас информацией о происходящем за границами нашего княжества, правда, это частенько приводило лишь к напрасной трате денег. Но в этот раз сведения оказались точными, и мы устроили засаду на римлян, как только они вступили на территорию Хатры и направились к Зевгме.