Пари на красавицу
Шрифт:
Эти два тугодума даже не чешутся, ибо никто не желает отстраняться первым, иначе бы это означало его негласный проигрыш. Капец, блин. Ну ладно Воронцов, этот озабоченный маньячело, у него сегодня явно весеннее обострение проснулось, но Вольт то куда? Он же в курсе, что у меня есть парень.
Не спорю, Илья и прежде оказывал мне знаки внимания, но такие, лайтовенькие. И границ дозволенного никогда не пересекал. А сейчас как с цепи сорвался. И что-то подсказывает, что с удовольствием жующий свой слабо прожаренный стейк Глеб имеет к этому прямое отношение. Ау? Надеюсь, никто не подумал, что я пошла в разнос, раз явилась в парк с прицепом? Если что, это не значит, что теперь я особенно доступная!
Остальные ребята наблюдают за свершающимся идиотизмом не скрывая улыбок. Валька сочувствующе морщится, поправляя сползающие с переносицы очки в толстой оправе. Оля, шикарная блондинка, наблюдает за всем, едва сдерживая приступ смех. Сидящий рядом с ней Лёша, он же Алекс, они, кстати, с Олькой встречаются, тайком снимает видео на телефон. Вот же сволочь белобрысая.
Одна пролетевшая мимо любовного фронта на реактивном ранце без тормозов Тома бесится. Ладно, не одна. Я тоже бешусь. Бешусь, страдаю от голода и глушу подсовывающиеся мне под нос шоты на пустой желудок. Напоить меня решили? Ну ладно, ладно! Если начнёт выворачивать, я знаю кто станет тазиком. Вот эти чудесные два мальчугана рядом со мной. Готовьте ладошки, мои хорошие.
— Держи, — на мою тарелку кладут два ароматных кусочка пиццы. Нина спасительница! Расцеловала бы эту рыжеволосую толстушку, да не могу. И нет, не толстушку, конечно, однако из-за её комплекции кажется, что та слегка полноватенькая.
— Спасибо, — благодарно вздыхаю я, пытаясь высвободить локоть и никого при этом не приложить им. Да ну так же невозможно! — Мальчики, — психую я. — Вам как, не тесно?
— Нет, отлично, — с готовностью качает головой Вольт.
— Больше скажу, мне никогда не было удобнее, — усмехается Глеб и я чувствую, как его рука ложится на мою коленку. Я в джинсах, но словно без, потому что его ладонь прожигает насквозь. Вот свинота! Не имея лучших вариантов, что есть сил вслепую наступаю ему на ногу. Тихое шиканье оповещает, что не промазала. Посторонняя конечность моментально убирается.
Проходит ещё несколько минут. Лапать меня больше не рискуют. Слава богу. Тихонько пожёвываю тонкое тесто с помидорками, оливками, салями и вкусным барбекю соусом, пока в какой-то момент не подскакиваю от вибрации в заднем кармане. С трудом извернувшись достаю телефон, боковым зрением замечая, как Воронцов заглядывает через моё плечо, читая имя входящего вызова. "Рома".
— Мне нужно ответить! — предупреждаю я всех и… ныряю под стол. Проще там проползли, чем пробираться через живую тестестеронную стену из которой попробуй ещё выбраться одетой. Выскальзываю из общего зала в узкий коридорчик, где притаились покрашенные в цвет стен двери служебных комнат и замираю напротив огромного зеркала. Попутно с тем, пока подбирается с уголков губ соус, на экране нажимается зелёная кнопочка. — Да, привет.
— Привет. Я освободился. Ты где?
— С ребятами, в пабе.
— Давай подъеду.
Скептически корчу лицо самой себе. Рому… сюда? Тут два варианта: либо его присутствие угомонит местных мартовских котов, либо сильнее раззадорит. Глеба так точно. Вот только гладиаторские бои я на этот вечер не планировала.
— Не надо. Я уже скоро собираюсь домой.
— Так давай встретимся?
Не хочу. Как бы тупо это не звучало, не хочу. Так и получается: то у него нет желания, то у меня.
— Может лучше завтра? После пар. Мне сегодня ещё надо к лекции подготовиться.
— Окей. Давай завтра.
Молчание.
— У тебя-то как дела? — спрашиваю я.
— Да отлично. Отработал. Устал, как скотина.
Я говорила, что Рома тоже старше меня? И работает электриком? Неромантичная, грязная, тяжёлая работа. Нет? Ну вот.
— Понимаю.
— Ладно. Тогда я выпью пивка для расслабления и пойду спать.
Да. Пивко перед отбоем — это что-то вроде ежедневного ритуала. Иногда дело обходится скромным 0,5, а в другой раз перескакивает отметку в пару литров, после чего начинается загул. Который всегда сопровождается внезапным приходом его друзей. Которые меня терпеть не могут. За то, что я не люблю их и то влияние, которое они оказывают на Рому.
— Давай, — послушно соглашаюсь я.
— Спокойной ночи.
— Спокойной… — на том конце отсоединились. Ну, собственно, как всегда. Я хотя бы ради приличия интересуюсь его делами. Он моими никогда. Может Аника права? Пора, наверное, заканчивать всё. Мы и так уже давно стали друг другу чужими.
Успеваю только включить мобильное приложение, чтобы посмотреть, сколько стоит такси до дома, когда замечаю в отражении Воронцова. И давно он тут?
— У кого-то завтра свидание?
Понятно. Достаточно давно.
— Подслушивать нехорошо.
— Нехорошо тратить время на не пойми кого, — Глеб замирает за моей спиной. Слишком близко, от чего неосознанно напрягаюсь.
— Не пойми кто как бы мой парень.
— Давай найдём тебе другого?
Встречаюсь в отражении с его взглядом и в горле образуется ком. Не нравится мне то, как он смотрит. Как на собственность, которой только что звонил какой-то левый чел.
— Другого, это кого? — опять подхрипываю. Да что ж такое! Где это видно, чтоб так безбожно палить саму себя?!
— Да хоть меня…
Оу… Вот это меня прошибает. Словно мокрые пальцы в розетку засунула. Наверное, впервые в жизни на собственной шкуре постигаю весь эпичный смысл фразы: когда волосы на голове шевелятся. А всё потому что Воронцов сокращает и без того незначительную дистанцию и кладёт руку мне на живот, как бы приобнимая.
Его горячее дыхание на шее заставляет покрыться испариной, причём везде. Чувствую, как потею под свитером. Это какой-то бред. Моё тело не должно так реагировать на него! Неужели у туловища нет никакой связи с мозгами??? А мозги сейчас в конкретном шоке, так на минуточку. Визжат, как резанные. Я ж слышу.
Сердцебиение учащается, стремясь уйти в дурную бесконечность, когда по обнажённым участкам кожи проводят кончиком носа и едва уловимо касаются губами. Это сильнее меня…
— Такого парня и врагу не пожелаешь, — прикрывая отяжелевшие веки, на выдохе отвечаю я, пытаясь держать себя хоть под каким-то контролем. Не а… поздно. Снова зарождается приятная пульсирующая тяжесть там, где быть она не должна. Не с этим человеком. Ситуация в мужском туалете повторяется…
— Ты не права, — почти шепчет бархатный голос мне на ухо. — Пусть я не умею быть романтичным, но это не значит, что я совсем уж безнадёжный.