Пари на красавицу
Шрифт:
— Круть. Аргументы?
— Аргументы? Какие тебе нужны аргументы? Я хочу, чтобы ты исчезла из его жизни. Навсегда.
— Допустим, вы мне тоже не особо симпатичны. Я ж не прошу вас нырнуть ласточкой в жерло вулкана.
— Не смей дерзить, мерзавка! Или до тебя не до конца доходит, с кем ты разговариваешь?
— Попробуйте оскорбить меня ещё раз и плюну вам в рожу.
— Ты нарываешься.
— На что? Я вас не боюсь.
— А зря.
— Это что, угроза? Вы, Виктор Алексеевич Воронцов, светило нашего города, защитник обездоленных, будущий единогласно избранный самый добрый и сердечный депутат, угрожаете… какой-то девчонке?
— Предупреждаю. Не угрожаю.
— А, ну это в корне меняет дело, да. Тогда премного благодарна за участие. Обещаю, я поставлю за вас галочку в бюллетене.
Звук, словно кто-то громко и протяжно выдыхает через ноздри.
— Ты оставишь моего сына в покое или нет?
— Это кто кого ещё достаёт, так на минуточку.
— Подобности мне без надобности. Да или нет?
— А что мне за это будет?
— Я заплачу.
— Сколько?
— А ты девица цепкая. Хвалю. Сколько хочешь?
Несколько секунд молчания.
— Один.
— Один миллион?!
— Один пинок вам под зад и расходимся, как в море корабли. Ну что, договорились?
Снова свист и лёгкий стук: как если бы стукнули кулаком по пластиковым панелям.
— Не заговаривайся, девочка. Иначе можешь нажить себе проблем.
— Девочке очень страшно. Девочка всё осознала. Можно девочке пойти поменять мокрые штанишки?
— Ты на самом деле такая глупая? Или притворяешься?
— На самом деле. Притворяюсь. Понимаю, эта новость вас шокирует, но не всё можно купить.
— Всё. У всего есть цена. А что нельзя купить, достигается другими способами.
— Например?
— Твоя мать работает в больнице, верно? Достойная профессия, очень достойная. А отчим вроде как индивидуальный предприниматель? Занимается грузоперевозками? Будет обидно, если его компания внезапно разорится, а мать попадёт под сокращение. Будет непросто платить за дом…
— Шантаж? Правда? Фу, какая пошлость.
— Не надо некрасивых слов. Это не более чем деловой подход. А это моя визитка. Позвони, как осознаешь всю серьёзность ситуации. Я с радостью выслушаю твои требования. Надеюсь, тебе хватит мозгов не упустить возможность. Ты должна понимать, что для Глеба ты всего лишь развлечение. Очередная из десятка одинаковых. Очень скоро вы всё равно разбежитесь. Так зачем оставаться ни с чем? Всё. Теперь можешь идти.
Снова молчание. Недолгое.
— Нет, Виктор Алексеевич, ошибаетесь. Такая я одна. А вот то, что у нас с вашим сыном может не сложится — тут вы правы. Такое возможно. Но это наше дело и только наше.
Слышится звук открывающейся дверцы.
— Уверен: расставание произойдёт в ближайшее время. Сегодня, завтра, через неделю. Если так, то какой смысл тянуть? Езжай к нему прямо сейчас, и сама в этом убедись.
Шорох.
— Нет, я передумала. Я не буду за вас голосовать, — хлопок и новый скрежет красноречиво оповестил, что из машины благополучно выбрались. — Бабуиновая морда. Угрожать он мне взд…
Ставлю запись на паузу.
— Дальше можно не слушать. Там обычные женские психи, — вопросительно поднимаю глаза на Глеба. — Прикольно, да? — смотрит на меня, не отрываясь. Таким странным взглядом. Даже как-то не по себе. — Что?
— Он тебе угрожал… Я, бл***, его убью, — тело как ужаленное подскакивает с дивана. Хватаю его за кисть, не давая стартануть обратно в коридор.
— Ну и куда ты собрался?
— Еб*льник разбить этой гниде, — вырывается, но я снова в него вцепляюсь мёртвой хваткой.
— Стой. Сядь, — тяну его обратно, да куда там. По силёнкам мы явно не равны. — Сядь, ну же, — садится, но с таким видом, словно под ним заведена пружина и сейчас снова подорвётся. — Чего ты бесишься? Он твой отец или чей? Даже я понимаю, что ми-ми-мишностей ждать от него не приходится.
— Но это переходит все допустимые границы.
— Да пофиг. Ты мне только скажи, насколько реальны его угрозы? Он может навредить моим домашним?
Этот вопрос волнует меня больше всего. Из-за него я и здесь. Иначе бы не приехала. Я на ревнивая истеричка, чтобы бежать сломя голову и уличать в неверности. Тайное всегда становится явным. Рано или поздно. Так зачем гнаться за тем, что само, так или иначе, тебя настигнет? А вот когда дело касается семьи…
Меня сгребают в охапку, усаживая на себя. Сопротивляюсь, но вяло.
— Нет, — со всей серьёзностью заглядывает мне в глаза Воронцов, ласково обнимая ладонями лицо. — Не беспокойся об этом. Ни о чём не беспокойся.