Пари на развод
Шрифт:
– Ты – не Олеся, ты вирус какой-то… – шепчет Рома, уничтожая между нами последнее расстояние. Разворачивает к себе лицом и, поддев пальцем подбородок, наклоняется сам. – Я тебя никому не отдам, – признается сипло, согревая губы теплым дыханием. – И не отпущу, – добавляет, прижимая крепче. – Тебе… все понятно?
Залипаю в стальном взгляде, а затем киваю.
– Да.
Мне понятно.
Всё понятно. Как и то насколько сильно я сама встряла в Зотова. Кажется, даже успела врасти. Когда? Как? Не знаю, но понимаю точно – мне не страшно в его руках. Хорошо,
– Никогда не бойся меня.
Обхватив своей широкой ладонью мою, Рома тянет ее к губам, целует в центр, а затем прикладывает к своей колючей щеке. На пару мгновений прячет за длинными ресницами колдовские глаза и замирает, открыто наслаждаясь близостью.
– Хочу сегодня остаться с тобой. Позволишь?
Такой момент случается у многих. Вот это знаковое прикосновение, заданный тихим голосом вопрос и ожидание… когда от твоей реакции зависит дальнейшее развитие событий. Разрешение или запрет на более близкие отношения.
Застываю в растерянности, пытаясь совладать с ощущениями. А их много. Трепет по телу, задыхающееся сердце, накатывающие волны то ли от жара, то ли эйфории…
– А Ваня?
Боже, я и сама сиплю.
– Сегодня ночует у деда. За Алешку переживаешь? Не поймет?
Мотаю головой.
– Он вас уже давно одобрил.
Улыбается тепло, кивает и больше ни слова не произносит. Просто любуется мною, просто дышит… мною… просто ждет ответа.
Любого.
Уверена, откажи я… и он всё поймет. Отступит, но не отпустит, как и сказал. Не обидится и не станет отыгрываться после.
– Я… останься, Рома, – произношу едва слышно, выталкивая звуки из пересохшего горла.
Щеки опаляет жаром, но мой мужчина уже не замечает. Со стоном обнимает сильнее, втискивает в себя до легкой боли, давая услышать грохот в груди, и глухо рычит из-за переполняющих его эмоций.
Мы долго стоим, прижавшись друг к другу. Вначале просто наслаждаемся и напитываемся недоступной ранее открытостью, а потом Рома, обхватив за затылок и отклонив мою голову немного назад, начинает целовать. Медленно и жарко, а затем дико и страстно.
– Давай узнаем, Олеся…
– Что? – уточняю, пытаясь вернуть на место куда-то отъехавшее сознание.
– Как ты умеешь кричать мое имя…
Очередной дерзкой фразой Рома виртуозно нокаутирует.
Мурашки разбегаются по плечам и, стекая по позвоночнику и рукам вниз, кусают за подушечки пальцев. Эндорфины отключают мозг и занимают единоличное главенство над всеми функциями организма.
… умею кричать…
О, в эту ночь Зотов выясняет не только это. Впрочем, и я о нем тоже. Узнаю и то, как офигенно он целуется, и то, какой ненасытный он в сексе, и то, как умеет доводить в оргазме до исступления…
Рома затмевает собою мир вокруг. Отсоединяет от реальности и не позволяет опомниться. Он очаровывает всеми возможными и невозможными способами: безудержно страстным танго неумолимого языка в моем рту, бессовестно сладкими ласками, ураганным желанием и тихими, но безумно проникновенными признаниями.
– Смотри на меня, моя хорошая, – скорее приказывает,
И когда я выполняю, начинает входить. Медленно, растягивая удовольствие. Плавно, но непреклонно. И резким толчком в конце, вышибая вскрик. А потом назад, и снова вперед, не спеша, вбирая взглядом всю остроту и чувственность первого соединения…
Возбуждение накрывает сверх меры, кровь превращается в кипяток. Мне хватает совсем немного времени, чтобы соскользнуть в блаженство, и Рома, увидев это, больше не сдерживается…
Как истосковавшиеся подростки в пубертатный период, наконец-то, дорвавшиеся друг до друга – мы несемся вперед на гребне волны порока и ныряем в блаженный космос буквально одновременно.
И если я наивно думаю, что это было феерично и теперь можно, прижавшись к горячему боку, отключиться, то очень скоро убеждаюсь, как сильно ошибаюсь. Отдышавшись, Рома вновь меня целует. Вначале нежно, потом сильнее и глубже, а затем уже так, что сомнений не остается – произошедшее было лишь разогревом, потому что еще через пару минут он вновь начинает двигаться во мне.
– Нежная моя… хорошая… ласковая… вот так, умница… доверься мне… я не обижу… Олесся, моя…
Второй оргазм накрывает не так быстро, но в конце я уже не могу сдержать крика, а Рома рыка…
Успокаиваюсь и привожу сорванное дыхание в норму, лежа на груди своего большого и сильного мужчины, куда он сам меня водружает. И даже когда начинаю дремать, не отпускает, обнимает и поглаживает по спине.
– Спи, родная, набирайся сил, – слышу, уже проваливаясь в сон.
А спустя несколько часов понимаю, к чему была та самая фраза про отдых.
Называется, Рома дорвался, а три раза за ночь – не предел.
Прежде чем насытиться самому и укатать меня до состояния медузы, выброшенной на берег, Зотов еще несколько раз со знанием дела меня истязает. Долго, чувственно и безумно сладострастно.
В конце я без малого не теряю сознание… а Ромка стонет в нирване…
Глава 37
РОМАН
В комнате еще довольно темно, когда я окончательно просыпаюсь. И мне очень нравится начало этого субботнего утра.
Особенно то, как и с кем его встречаю.
Я лежу на спине, закинув одну руку за голову, а второй прижимаю к себе теплое податливое тело Олеси. Она тихонько сопит рядом. Спит на боку, уютно устроившись на моем плече, перекинув руку через живот и высоко задрав согнутую в колене ногу.
Собственница моя. И поза – огонь.
Меня вставляет от того, как доверчиво льнет ко мне ее стройное, сводящее с ума тело, как открыто и не зажимаясь оплетает своими конечностями, не торопится сбежать и отползти подальше, ища уединения. А понимание, что, сдвинув ладонь на северо-запад, я могу не только погладить округлую попку, но и прикоснуться к той части сладкого тела, быть в которой мне безумно понравилось, моментально приводит в полную боевую готовность.