Пари
Шрифт:
Она прислоняется к двери.
– Разве ты не устал? На этой же скамье я могу тебе сделать обещанный массаж.
– Когда я устаю, я принимаю неверные решения.
– Не пойти домой ко мне - вот неверное решение, - ее голос пронизан дразнящими обещаниями.
– Уверен, что это так, - говорю я, приближаясь к ней и немного открывая дверь.
С растерянным взглядом она отходит, пропуская меня.
– Знаешь…
Я останавливаюсь и поворачиваюсь к ней: “Что?”
– Подумай над тем, чтобы дотрахать вторую половину моего класса.
– С чего бы это?
– Я думаю, что это
– Я приму это во внимание, - ухмыляюсь я, выходя. Меня не надо уговаривать.
Брандо
– Ок. Вот так: Не думай.
– Что?
– Не. Думай.
– И все?
– И все.
– Это все твоя философия, руководящая принципом всей твоей жизни, усек?
– Я говорю тебе, Джакс, мышление - это корень всего зла. В спортзале, в бизнесе, баре, - говорю я, уворачиваясь от людей, пробиравшихся к сцене, где всю ночь будут выступать различные музыканты, - мышление всегда возвращает к началу. Остерегайся думать. Если думать много, то все, что ты в итоге получишь, это пиво в желудке и профиль на сайте знакомств, братан.
Джакс ухмыляется и смеется так, каким я видел его уже миллионы раз. В Лос-Анджелесе, где не увидишь разве только акул в костюме, и где каждый знает свою роль, тебе нужны только две вещи: друг, которому можно доверять, и соперник, чтобы не расслабляться.
Джакс заменяет обоих.
– Я пью с тобой уже слишком долго, - говорит он, поднимая бокал с виски, - поэтому начинаю с тобой соглашаться.
– Уже уходишь?
– Лиззи должна скоро вернуться. Я сказал ей, что мы вместе посмотрим фильм.
Поправка: Джакс заменял обоих. Теперь, когда он сделал то, чего никто не ожидал — согласился - он больше не соперник; просто друг.
– Тигр укрощен, - говорю я, покачивая головой и приподнимаю свою бутылку пива: “За твои достоинства”.
– Я уверен, ты тоже сдашься, - улыбнулся он.
Я чокаюсь своей бутылкой с его стаканом и, подойдя к нему, толкаю его плечом. Он же толкает кого-то за своей спиной и проливает виски.
– Брандо! Что за…
Я наблюдаю за его лицом и вижу, что он расплывается в улыбке, когда повернувшись, чтобы извиниться, увидел двух великолепных брюнеток с большой грудью, фантастически сложенных, на высоких каблуках, с потрясающими формами.
– Простите, - говорю я, оттесняя Джакса, - Мой друг так неуклюж.
Они застенчиво улыбаются, разглядывая нас. Джакс пожимает плечами и улыбается, как будто его застукали за кражей сладостей. Возможно, он уже несвободен, но он все еще знает, как мне подыгрывать.
– Ну, давай, Джакс!
– говорю я насмешливо.
– Закажи этим танцовщицам выпить.
– Танцовщицам?
– говорит одна из них с такими губами, которые выглядят, будто вот-вот лопнут, они такие сочные.
– Мы не танцовщицы.
– Нет?
– говорю я с досадой в голосе, - я решил, раз у вас такие потрясающие тела…
И это было абсолютной правдой. Я никогда не был хорошим игроком, как говорится, мои карты всегда открыты. А почему бы нет? У меня хороший расклад. Во мне 6 футов сплошных мышц, у меня широкие скулы, чему я благодарен итальянскому происхождению (хотя я из Бруклина, Нью-Йорк).
Девчонки хихикали, посматривая друг на друга, и по тому, как они надували и прикусывали свои губки, поворачивали свои плечики в мою сторону, я понял, что они уже готовы.
Я смеюсь, когда вспоминаю, что Джаксу надо уходить к своей девушке. Я начинаю представлять, как эти два прекрасных создания будут прекрасно смотреться в моем лофте, освещаемые только лунным светом, как вдруг чувствую руку на своем плече.
Я поворачиваюсь к Джаксу.
– Надо бы заснять, как ты сейчас смотришься, - я улыбаюсь, но вдруг замечаю, как изменилось его лицо, став вдруг серьезным. Он кивает, указывая на вход в бар.
Я уже почувствовал, что это она, еще даже не увидев ее в этом обтягивающем платье, всегда великолепной, даже вне сцены. Я чувствую ее присутствие, она как свет, как магнит, который всегда притягивает к себе внимание. Это волшебство, магия, заставляющая миллионы людей обожать ее, прильнув к телеэкранам и журналам. Это совершенный идол. Современная богиня, которой поклоняется мир.
Хотя, наверняка, есть еще парни из дальних амазонских племен, которые, возможно, еще не знают ее. А эскимосские девчонки-подростки мечтают, чтобы у них были такие же огненно рыжие, волнистые волосы. Это “лексианские” фанаты, разбирающие посекундно ее клипы, чтобы разглядеть совершенное тело. Она ослепляла своими нежными бедрами, восхитительным задом, трепетной грудью. Для всего мира она символ свободы, женской власти, независимости, фантазии, секса, символ всего того, что так хочет вся Америка. Она для меня - удар исподтишка, шип, который я никогда не смогу удалить, боль в моей пустой груди, где остались только фантомные боли в том месте, где когда-то было сердце.
Лекси Дарк.
Она стояла напротив меня, а за талию ее придерживал тот, кто украл ее у меня: Дэвис Кроуфорд.
Толпа начинает реветь, заглушая даже гитарные аккорды бедной рок-девушки на сцене, которой не под силу тягаться с Лекси. Лекси поднимает руки и машет всем этим подхалимам в баре. Даже эти две девушки уходят, с телефонами в руках, чтобы подойти поближе и сделать селфи.
– Давай, братан, - говорит Джакс и забирает бутылку пива из моих рук, боясь, видимо, что я выроню ее.
– Давай уйдем отсюда. Я закажу тебе пиццу.
Я позволяю Джаксу вывести меня из барной стойки, иду как самый несчастный пациент, голова идет кругом, и вдруг слышу:
– Брандо!
Голос, любимый миллионами. Легко различим своей сладостью с небольшой хрипотцой, который так околдовывает своей сексуальностью, что ни один психотерапевт уже не сможет излечить. Голос, которому я так верил. Я тысячи раз слышал как этот голос пропевал мое имя, но теперь это уже не та же самая песня, ноты стали другими. Это не легкое пение юной девы, которая еще не знает кто она, не сладкие стоны женщины, познающей свое тело, и не страстная соната интимных обещаний. Теперь она выкрикивает мое имя как боевой клич.