Парикмахерия
Шрифт:
На "Святой Руси" простую воду тоже пьют мало - квас делают. Но всё равно, нужна вода и умыться, и постираться. И на готовку, и скотине. А сибирская язва, она же "священный огонь", она же такая... примитивная - гробит всех, до кого доберётся.
Так что не морочьте мне мозги - будем копать колодцы. Я понимаю, что это тяжело. В моей России к третьему тысячелетию с курными избами справились, а вот с нормальным водоснабжением - нет.
Пока добрались до Пердуновки - уже светло стало. А в селении нет никого - только дети малые. Я тут весь из себя такой вздрюченный, как новобранец, что в первый раз в караул пошёл. Вот как начну своё господское, оно же - прогрессорско-попадуйское,
" - А народ где?
– А народ в поле".
Ну и как тут организовывать массовую застройку "светлого будущего" если - не кем? Я всю дорогу переживал - как-то оно будет, как это я начальника изобразить смогу, а получился полный пшик. Ну и слава богу. "Меньше народу - больше кислороду" - наша общенародная мудрость. Насчёт нашего народа, естественно.
Поставил своих мужиков могилы копать. Каждой паре - отдельную яму. Чимахая с "горнистом" - вроде, драки быть не должно. Николая с Ивашкой - ругани будет... но не поубиваются. Ноготка со Звягой. Звяга, конечно, гонорист. Но на палача наезжать... Если у него такого размера гонор, то лучше сразу расстаться. А и то - и третья яма нынче же, не дай бог, потребуется.
Поставил всем задачу, убедился, что инструмент - лопаты деревянные все у местных... позаимствовали. Без спроса, естественно. Спрашивать-то не у кого. Шесть раз повторил: где и какого размера копать. "Два еврея - три мнения". Нет, славяне, всё-таки, более однообразны. В части мнений. Но когда даже "пламенный горнист" лезет со своим "эта... ну...". Спокойно, Ваня, спокойно. Матом - только ругаться.
Странно, у всех нормальных попаданцев есть враги из местных. С которыми они воюют. Ну, всякие там ретрограды, обскурантисты и мракобесы. У "Янки" - это были Мерлин и церковь. А вот как бороться со своими сторонниками, сподвижниками и сотоварищами, которые только и норовят друг другу в глотку вцепиться? И попутно послать меня куда-нибудь подальше. Как это и бывает в реальности при всяком серьёзном новом деле? В попадизме и по этой части - пролёт.
А ведь Соломон, например, чётко определил: лучше судить спор между врагами, чем ссору между друзьями. Ибо какое бы решение не было бы вынесено для врагов - один из них может стать другом. Но в споре друзей, каково бы не было решение судьи, один станет ему врагом. Не об этом ли известная фраза: "Господи, избавь меня от друзей. А с врагами я и сам справлюсь". Это уже не русская народная, это уже - международная мудрость.
Конец восемнадцатой части
– - Часть 19. "Парикмахер-парихмахер, а пошёл бы-ка ты на х..."
– - Глава 100
"Мы любим тех, кому даём, больше, чем тех, кто даёт нам" - ещё одна общеизвестная истина.
"Я видел
места,
где инжир с айвой
росли
без труда
у рта моего...".
Маяковский прав: чтобы ощутить что-то как своё - надо в это вложиться. Трудом, вниманием, кусочком жизни... Так и я: ощущение того, что это моя земля, моё селище, моё... возникнет после того как я сюда вложусь. Своим трудом, своим умом, своими эмоциями. И моими людьми. Хорошо бы сделать это не по стиху. А то там дальше: "с пулей ляг, с винтовкой встань". Хотя... откуда тут пули и винтовки? Среднее средневековье, извиняюсь за выражение. Вот в нем и делаем "моё".
Ну-с, Пердуновка, принимай нового владетеля.
Наконец начали копать. На скорость. Соцсоревнование в могилокопании.
Николай улизнуть, было, захотел.
– - Да я... да там... припасы собрать... Перунову хату глянуть...
– - Это - само собой. Но - позже. А пока - ты могилу копаешь, я - сажень делаю.
Вообще-то это называется землемерный циркуль. Но даже в третьем тысячелетии вот эту деревянную буковку "А" называют "сажень". Хотя у неё расстояние между концам ножек - два метра. Берём жердину подходящую, раскалываем на две половинки вдоль. Затёсываем концы с одной стороны. С другой, чуть сместив концы, чтобы рукоятка была, шилом пробиваем дырочки. Дырочки совмещаем. И вбиваем в них палочку. Называется шпенёк. Потом аналогично ставим перекладинку.
И ради этого надо было в двадцатом веке двадцать лет учиться? И сдавать интегрально-дифференциальное исчисление пополам с марксизмом-ленинизмом? Вот именно. Как сказала одна наша однокурсница, ярая коммунистка и активистка, попав по распределению туда, куда её послали: "Чтобы понимать политику нашей партии надо много и долго учиться". Поскольку нормальный человек смысла в той, да и в этой, партийной политике уловить не может.
А мерную сажень сделать - это здесь и вправду продвинутым надо быть - на "Святой Руси" землю меряют верёвкой. "Верьвь" называется. Во всякой веси - своя. Общинное достояние. До такой степени, что в "Русской Правде" слово "верьвь" используется как синоним слова "община".
"И если есть те кто приходят к тебе
Найдутся и те кто придут за тобой
Так же
Связанные одной "верьвью", вздрюченные одной целью".
Правительства всегда пытались как-то этот процесс межевания упорядочить, Ну надо же знать - сколько с кого брать! Как было написано на плакате в одном большом магазине: "Товарищи покупатели! Не воруйте товары с полок - не конкурируйте с правительством!".
В 1752 г. вышел Манифест Елизаветы Петровны о Валовом (генеральном) межевании. По инструкции измерение расстояний рекомендовалось выполнять межевой цепью длиною в 10 сажень, состоящей из 100 или 70 звеньев, соединённых между собой кольцами. Для 70-коленных цепей расстояние между центрами двух соседних колец равнялось 0,1 сажени или 1 футу. Для измерения углов рекомендовалась астролябия. В качестве меры площади была принята десятина размером 80*30 сажень.
Народ это вытерпел. Но когда уже в 19 веке во время реформ Александра Второго Освободителя пошло массовое размежевание помещичьих и крестьянских земель, вольные, но вдруг ставшие безземельными, россияне возмутились. Они ловили землемеров и били. А мерную верёвку - урезали. "Обрезание" землемеров зашло так далеко, что правительству пришлось вновь оснастить своих полевых работников железными цепями. Перерезать их не удавалось. Но находились умельцы, которые втихаря, пока землемеры пьяные лежат, их цепи рвали. О чем, вероятно, и говорит великий русский поэт и большой знаток крестьянской жизни Некрасов, в своём историческом произведении "Кому на Руси жить хорошо?":
"Порвалась цепь великая
Порвалась-расскочилася.
Одним концом - по пьяному.
Другим - по мудаку".
Некрасов, он такой, он знаток. Сам спрашивает: "а кому это тут - хорошо?" и сам же отвечает:
"Кто до смерти работает,
До полусмерти пьёт".
Поскольку после смерти уже не выпьешь, то мы и не торопимся. Работать.
А я, хоть и русский, но неправильный: как крышу на поварне снесло - насчёт "завязать" подумываю. Пока до "полусмерти" не дошло. А пока вот занятие нашёл - землю святорусскую измеряю. Ну это точно: делать можно долго - "до смерти". Ещё и детям останется. "Велика Россия, а измерять некому". Но я начал - прихватил Сухана, пошёл смотреть место.