Парильщик
Шрифт:
— А, значитъ: рака съ колокольнымъ звономъ встрчали!
— Онъ новоторжской, ихъ иначе дразнятъ, поправилъ Калистратъ. — Просто: новоторы — воры.
Купецъ улыбнулся.
— Ну, новоторъ — воръ попробуй меня мыть — авось потрафишь, сказалъ онъ.
Веденй тотчасъ-же побжалъ въ бан и, ни слова не говоря, обвалялъ мочалку въ приготовленномъ уже мелкомъ песк. Началось мытье. Началъ Веденй тереть спину Харламова — Харламовъ закряхтлъ.
— Что,
— Ладно, ладно, продолжай. Прохватывай главное въ поясахъ-то, говорилъ Харламовъ и отъ радости даже издалъ звукъ подобный лошадиному ржанію.
Веденй поналегъ еще.
— Ноги любите покрпче?
— Валяй во всю!
Мытье кончилось, началось окачиваніе.
— Ну, какъ, Харитонъ Иванычъ, угодилъ-ли? спросилъ Веденй. — Спасибо! Разодолжилъ! Не забуду!
— Рады стараться! и Веденй началъ его окачивать, приговаривая, но мр выливанія не него тазовъ: Богъ Троицу любитъ, безъ четырехъ угловъ домъ не строится, пятая крыша, первая тычинка частокола, и т. д.
— Довольно, довольно! сказалъ наконецъ купецъ и направился въ раздвальную, но Веденй нагналъ его и вылилъ еще тазъ, называя его купеческимъ.
— Вничекъ! крикнулъ онъ въ двери раздвальной и вошелъ туда самъ вслдъ за своимъ паціентомъ.
Харламовъ вошелъ въ раздвальную весь сіяющій и улыбающійся. Тло его было красно и мстами виднлись. даже рубцы.
— Ну что, Харитонъ Иванычъ, угодилъ-ли вамъ нашъ новоторъ? спросилъ Калистратъ.
— На славу братецъ ты мой! То есть такъ, что лучше Кузьмы, отвчалъ Х. арламовъ. — Выдай ему на мой счетъ полтину серебра на руки, да поднеси стаканчикъ, сказалъ онъ.
— Потрафилъ! Дивное дло! А вдь кто могъ подумать! всплескивали руками парильщики.
Съ этого дня Веденй сдлался любимцемъ купца Харламова. Занятъ онъ — такъ поджидаетъ, нтъ его — такъ и мыться не станетъ. Все-бы шло хорошо да Веденй самъ испортилъ дло. Сначала объ исторіи съ пескомъ онъ разсказалъ парильщикамъ, а потомъ и гостямъ завсегдатаямъ. Между завсегдатаями были и купцы, сосди Харламова по лавк. Узнавъ объ этомъ, они долго смялись.
Разъ, въ Субботу, Харламовъ пришелъ въ баню, поздоровался съ знакомыми и началъ раздваться, приказавъ Веденю приготовлять тазы. Къ нему подошелъ его знакомый купецъ, сосдъ по лавк, улыбнулся, похлопалъ по плечу и сказалъ:
— А правда, Харитонъ Иванычъ, говорятъ, что тебя здсь съ пескомъ моютъ? Мы ужъ и въ рынк смялись. Экъ у тебя шкура-то лошадиная!
Харламовъ встрепенулся. Его ударило въ жаръ.
— Какъ съ пескомъ? спросилъ онъ.
— Да такъ. Твой
— Врешь!
Харламовъ вопросительно взглянулъ на Калистрата.
— Не знаю-съ, Харитонъ Иванычъ. Нешто онъ сметъ такъ дерзничать? Вдь вы не доска, отвчалъ Калистратъ.
Явился Веденй.
— Слышишь, ты меня мылъ съ пескомъ?
Веденй замялся.
— Отвчай, шельминъ сынъ, коли я спрашиваю! крикнулъ Харламовъ.
— Виноватъ-съ… прошепталъ Веденй.
Присутствующіе захохотали. Даже самые серьозные и т фыркнули. Харламовъ, какъ ужаленый, привскочилъ на мст и принялся ругаться.
— А коли такъ, такъ ладно-же: не видать вамъ больше меня! Я къ вамъ всей душой, я вамъ подарки… а вы накось: насмшки надо мной творить вздумали! Да что я кусокъ дерева, что ли, что меня пескомъ?.. Нтъ, я это такъ не оставлю, я еще вашему банному хозяину на васъ, собачьихъ дтей, нажалуюсь. Пескомъ гостей мыть! Да гд это видано? закончилъ онъ и началъ одваться.
Калистратъ началъ его упрашивать остаться, общалъ согнать Веденя, штрафъ на него поставить, но Харламовъ былъ непреклоненъ и ушелъ изъ бани, не мывшись.
— Потрись песочкомъ-то! Что жъ ты? крикнулъ ему вслдъ знакомый купецъ.
Харламовъ обернулся въ дверяхъ, показалъ кулакъ и хлопнулъ дверью.
На утро къ купцу Харламову отправилась отъ парильщиковъ депутація съ извиненіемъ и съ просьбою снова посщать бани. Онъ былъ первымъ гостемъ и отъ него парильщики пользовались въ годъ, кром подарковъ, боле чмъ сотнею рублей. Кром его самого, въ баню ходили и его прикащики. Харламовъ долго ломался, ругалъ ихъ, уврялъ «что ему теперь отъ стыда и глазъ въ баню показать нельзя», но наконецъ смягчился и общалъ придти, но съ тмъ однако условіемъ, чтобъ Веденй былъ выгнанъ и на мсто его выписанъ изъ. деревни Кузьма. Парильщики общали.
— Ужъ только потому съ вамъ шельмецамъ приду, что привыкъ я къ этимъ банямъ. Двадцать лтъ къ ряду въ нихъ хожу! А вы, подлецы, не стоите этого! закончилъ онъ.
Веденя исключили изъ артели и онъ похалъ въ деревню.
— Прідешь опять въ Питеръ-то, что-ли? спрашивали его на прощаньи парильщики.
— Нтъ, братцы, не клеится мн что-то въ Питер. Я въ монахи… Тутъ у насъ десять. верстъ отъ деревни монастырекъ есть. Что-жъ, пойду въ послушаніе. Я это люблю…
— Какой ты монахъ! А дудки-то какъ? А гармоника?…
— Что-жъ ихъ можно и по боку! Не приросли ко мн… отвчалъ Веденй.
1874