Париж
Шрифт:
Ги подождал еще несколько минут, а затем непринужденным шагом последовал за ним. Оруженосец держался в полушаге от него.
У Жана Ле Сура было отличное настроение. Вместе с сыном он сидел за столом, на который только что лег кожаный кошель. Он высыпал золотые и серебряные монеты и быстро пересчитал. Тридцать франков.
– Ты получишь свою долю, – положив деньги обратно в кошель, кивнул он Сутулому.
– Сколько?
– Столько, сколько я тебе дам, – отрезал Ле Сур. – Сядь.
Сутулый уже повернулся, чтобы отойти, как обычно, в темный угол, как вдруг
Неужели Сутулый снова обворовал его? Ле Сур бросил вопросительный взгляд на карманника, но тот лишь пожал плечами, говоря всем своим видом: «Понятия не имею».
– Как хорошо, что я нашел вас здесь! – с улыбкой обратился де Синь к главарю. – Я в Париже всего третий день. – Он помедлил. – Вы говорили, что я могу приходить к вам в любое время. Это приглашение еще в силе?
Ле Сур задумчиво посмотрел на неожиданного гостя; при этом он убрал кошель со стола и положил на пол у своих ног.
– Конечно. – Он глянул на дверь, и один из его людей выскользнул наружу.
– Возвращайся к моему отцу и скажи, что я вернусь через час или два. – Де Синь обернулся к сопровождавшему его подростку. – Скажи, что я обедаю с друзьями. – Он сделал несколько шагов по направлению к столу, дружески кивнул юному Ришару и снова обратился к королю воров: – Я не забыл о вашей доброте. И пришел, чтобы поделиться с вами радостью: два дня назад я женился – здесь, в Париже.
– Ах да, – кивнул Ле Сур. – На богатой наследнице.
– Оказалось, что она сущий ангел. На днях я увезу ее в наш бедный замок.
– Ангел милосердия. Поля возликуют.
– Несомненно. Вы позволите мне присесть?
Человек, который выходил из таверны минуту назад, вернулся и сигналом дал понять Ле Суру, что горизонт чист – посетитель явился один.
– Разумеется. – Ле Сур растянул губы в широкой улыбке и приказал: – Вина нашему другу.
Он решил, что можно немного расслабиться. Этот демонстративный визит вежливости показался ему совершенно излишним, но может, у аристократов так принято. Ле Сур многозначительно посмотрел на сына: видит ли тот, с каким почтением обращается к нему благородный и теперь уже богатый человек?
– Господина Вийона сегодня нет с вами? – осведомился де Синь.
– Нет, месье. Он в отъезде.
Они поговорили о том о сем. Де Синь не мог подробно расспрашивать Ле Сура о его делах, поскольку тот грабил людей. Но юный Ришар хотел знать, какой была свадьба молодого месье, и потому, стараясь не подчеркивать контраста между богатством описываемых им сцен и бедностью окружающей обстановки, де Синь рассказал о ярких нарядах гостей и об угощениях.
– Огромный олений окорок. Кабанья голова, нафаршированная сладостями. Пирог с начинкой из… я не знаю… из сотни голубей. Ах, – повел он носом мечтательно, – какой у него был аромат!
– А вино, месье? – расспрашивал Ришар.
– Сколько захочешь.
– Много ли было гостей? – спросил Ле Сур.
– Я никогда не знал, что у меня столько добрых друзей. – Ги улыбнулся.
– Берегите свои деньги, месье, и тогда в друзьях у вас не будет недостатка.
– Это я знаю, – тихо
Они обсудили последние новости из королевского дворца. А потом Ги высказал предположение, что, вероятно, в недалеком будущем он сможет посодействовать тому, чтобы стихи месье Вийона были напечатаны.
И вдруг дверь таверны распахнулась.
Ле Сур поднял взгляд. В зал вошел молодой человек с мечом в руках.
– Именем короля, никому не двигаться! – крикнул он, стремительно приближаясь.
Один из людей Ле Сура, стоящий у двери, нацелился ножом в спину вошедшего, но успел лишь издать крик: второй мечник, ворвавшись следом за первым, вонзил ему клинок между ребер. А за этими двумя шли еще и еще воины: пять, десять, пятнадцать человек набились в низкий темный зал, и каждый держал наготове меч. Воры и убийцы, находившиеся в тот момент в таверне, поняли сразу: у них нет ни шанса. В их логово вторглись молодые сильные рыцари, обученные обращаться с оружием. Придя с именем короля на устах, они получили полное право делать все, что захотят. А также было у них и еще одно преимущество: все они были знатного рода, а значит, привыкли ни перед чем не останавливаться.
Убивая оленя, охотник может увидеть и оценить красоту и благородство Божьего творения. Но когда рыцарь сталкивается с людьми, подобными обитателям таверны «Встающее солнце», то убивает их без всякого сожаления, будто крыс. Люди Ле Сура прекрасно знали об этом.
Сам главарь отвлекся на рыцарей, заполняющих таверну. А Ги де Синь подскочил со скамьи, выхватил меч и, прежде чем Ле Сур успел обернуться, прижал лезвие к горлу своего недавнего собеседника.
Маленький Ришар тут же взялся за нож, чтобы защитить отца.
– Оставь нож, сын мой, – властным голосом остановил его тот. – Не двигайся.
– Вот тот, кого вы искали, Гренаш, – четко прозвучал в тишине, наполненной тяжелым дыханием, голос де Синя. – Кошель у его ног.
Рыцарь, ворвавшийся первым, подошел к столу. Ле Сур наблюдал за ним. Осторожно, кончиком меча Шарль де Гренаш дотянулся до своей денежной сумы и подтащил ближе к себе, на открытое место. Так же, действуя клинком, он подцепил кошелек и поднял его на стол.
– Это мои деньги, – подтвердил он. Затем развернулся и стал оглядывать комнату. Наконец его взгляд остановился на Сутулом. – А это тот негодяй, который украл их.
– Он работает на этого злодея, – сказал де Синь. – Они все ему подчиняются. Вот почему кошель был у него. А зовут его Ле Сур.
Ле Сур был матерым вором и многое повидал на своем веку. Не раз доводилось ему убивать. Он ведь заподозрил неладное, когда де Синь появился вдруг сегодня в таверне, а теперь проклинал себя за то, что попался в ловушку, расставленную мальчишкой.
Но при этом он был потрясен полным преображением аристократа. Прежняя вежливость де Синя, искренность и откровенность – все исчезло в мгновение ока. При всей жестокости Ле Сура такое коварство было выше его понимания. Он смотрел на знатного юношу с обидой и с трудом верил своим глазам.