Париж
Шрифт:
Но превыше любых борделей ценились куртизанки, grandes horizontales. Многие из них состояли на содержании у того или иного богача, тогда как другие сходились с мужчиной порой лишь на одну ночь. Наиболее удачливые куртизанки имели шанс выйти замуж за состоятельного пожилого клиента, может быть даже с титулом. Оставаясь вдовами в довольно молодом возрасте, далее они жили в свое удовольствие и заводили салоны. И конечно же, обзаводились новыми любовниками, если только те понимали, что от них ждут подарков, в том числе денежных, в благодарность за проявленный интерес.
Куртизанка, известная как Прекрасная Елена, наиболее славна была своим обаянием.
Каждый из двадцати офицеров внес одинаковую сумму, превышающую стоимость визита в тот неприметный бордель возле Оперы. Сегодня вечером они собирались тянуть жребий, кому достанутся собранные средства, предназначенные для оплаты визита к Прекрасной Елене. А перед тем хотели выпить шампанского и посмотреть представление в «Мулен Руж».
Роланд де Синь раньше никогда здесь не бывал. Обычно он посещал варьете «Фоли-Бержер»: оно было расположено ближе к центру и ему нравились тамошние первоклассные комедии и современные танцы. До «Мулен Руж» с ее более пикантной программой он так и не дошел. Само собой, как только товарищи обнаружили этот факт, де Синь подвергся дружному поддразниванию, которое переносил добродушно и с юмором.
Товарищи по оружию хорошо относились к Роланду. Он с самого начала проявил прекрасные способности к службе. В Сен-Сире он был одним из лучших учеников класса. Что было еще более важно для его знатных компаньонов, в Школе верховой езды в Сомюре Роланд выказал такое мастерство, что чуть было не попал в элитную конную команду «Кадр Нуар». Он был хорошим полковым офицером, его уважали солдаты, а друзья ценили за верность и чувство юмора. Его знали как человека, который всегда говорит правду. И внешность у него была самая что ни на есть кавалерийская: ростом он даже слегка обогнал отца, волосы носил на прямой пробор, откуда они расходились коротко подстриженными волнами. У него также были небольшие аккуратные усы, зачесанные наружу, но не подкрученные. В общем, внешностью Роланд обладал весьма приятной и при этом мужественной.
Но иногда в его синих глазах можно было заметить тихую задумчивость или даже тень гордой меланхолии. Его братья-офицеры считали своей обязанностью дразнить его и по этому поводу.
– Все-таки есть в вас что-то загадочное, де Синь, – заметил один из них и сейчас. – Должно быть, у вас, как у Атоса из «Трех мушкетеров», есть прошлая жизнь, которую вы держите в секрете. Или тайная печаль. Это женщина?
– Ну конечно! – вскричал самый юный из офицеров. – Расскажите нам, де Синь. Мы никому не откроем вашего секрета. По крайней мере десять минут!
– Нет, – поправил их капитан, старший по званию и по возрасту. – В этом статном кавалеристе скрывается идеалист. Однажды, де Синь, вы станете героем, таким же знаменитым, как великий Баярд – рыцарь без страха и упрека! Или же удивите нас всех и удалитесь в монастырь.
– В монастырь?! – воскликнул младший офицер. – О чем вы говорите? Мы же в «Мулен Руж», черт побери!
– Согласен, – улыбнулся Роланд. – Любой, кто хочет стать монахом, будет немедленно выдворен из кабаре. – Пора было покончить с этими догадками относительно его характера. Он осмотрел стол. – Кажется, нам нужно еще шампанского.
Капитан подал официанту знак, и тот подскочил к их столу.
– Еще шампанского, Люк.
– Сию секунду, господин капитан.
Через несколько минут началось представление.
Нужно признать, думал Роланд, в своей сфере «Мулен Руж» достиг высочайшего уровня. Похожий
Оркестр был бесподобным. И конечно же, труппа.
В тот вечер программа была смешанная: экзотические танцы, акробатические этюды, в которых танцовщицы одна за другой картинно падали на шпагат, и, конечно, тот танец, который стал визитной карточкой «Мулен Руж», – канкан.
– Жаль, что вы не видели, как пляшет канкан Ла Гулю, – сказал капитан Роланду.
Тот кивнул, понимая, о чем речь.
За те пять лет, что Ла Гулю выступала в кабаре, она стала легендой. Теперь у нее был свой цирк. Но сменившая ее на сцене «Мулен Руж» танцовщица Жанна Авриль, уже прославившаяся благодаря плакатам Тулуз-Лотрека, была столь же талантлива. Но если Ла Гулю была более яркой и вызывающей, то Авриль отличалась более изысканным стилем.
На сцену вышли танцовщицы в шелковых платьях, черных чулках и экстравагантных пышных нижних юбках. Начали они с того, что, стоя в ряд, стали поднимать юбки и вскидывать ноги. Потом ряд распался – танцовщицы выделывали сложные фигуры танца, ноги взлетали все выше. Одна сделала колесо, две другие сели на шпагат. Потом красотки выстроились в две линии, и появилась Жанна Авриль.
Все девушки труппы были в отличной физической форме, но Авриль превосходила всех. Танцовщицы, делая махи ногами, опирались друг на друга в общем ряду, но она могла стоять на одной ноге, словно балерина, и выделывать второй махи и полумахи, вращаясь вокруг своей оси. Минуту за минутой, пока труппа повторяла движения канкана во все ускоряющемся темпе, Авриль впереди исполняла свою партию, пока наконец не опустилась одним молниеносным, текучим движением на шпагат: казалось, ничего не могло быть естественнее.
Это был канкан и в то же время нечто большее. Это был шедевр.
Танец закончился, и зрители как один встали с мест. Но никто не вскочил на ноги быстрее, чем Роланд.
– Прекрасно! – кричал он, аплодируя.
Когда публика выплеснула свой восторг, конферансье объявил перерыв, который нужен был оркестру перед началом танцев.
Для офицеров за сдвинутыми столиками настал долгожданный момент. Капитан взял на себя руководство.
– На этом листе, – сказал он, вытаскивая бумагу из кармана, – написаны имена двадцати офицеров, пожелавших участвовать в жеребьевке. Против каждого имени – цифра. Те же цифры – на этих карточках… – Капитан ловким жестом предъявил их компании. – Пожалуйста, посмотрите. – Он церемонно разложил квадратики бумаги на столе. – Очень хорошо. Чтобы обеспечить абсолютную непредвзятость, я приготовил повязку для глаз. – Перед офицерами появился черный шелковый платок. – Люк! – позвал капитан официанта. – Принеси нам большую супницу.
Люк немедленно исполнил приказ.
Роланд обратил внимание, что их официант был весьма привлекательным молодым человеком, с умным лицом и темными волосами, прядь которых то и дело падала на высокий лоб. Он мог быть как французом, так и итальянцем, решил Роланд. Но определить возраст официанта он затруднялся. Проворство движений свидетельствовало, что вряд ли ему больше двадцати, однако свободные, искушенные манеры предполагали более зрелый возраст.
– Люк, – обратился капитан к официанту, – сейчас я завяжу тебе глаза. – И обернул черный платок вокруг его головы.