Париж
Шрифт:
И в этот миг показался экипаж, который остановился у дома Прекрасной Елены.
Жак быстро оглядел улицу – ни души. Дверца экипажа распахнулась. Фонарь над парадным входом давал достаточно света, чтобы различить черты Роланда де Синя.
Вон он, момент, которого ждал Ле Сур. Роланд стал подниматься по мраморным ступеням к двери особняка. В тот же миг Ле Сур шагнул из укрытия, крепко сжимая под пальто рукоять пистолета. В мгновение ока Ле Сур уже стоял напротив дома куртизанки. Двигаясь с той же скоростью, он окажется за спиной у аристократа в тот миг, когда тот протянет руку к звонку. Ле Сур сделал еще шаг…
– Кис-кис-кис.
Жак оцепенел. Слуга, которого он видел ранее, вдруг возник со стороны соседнего дома и оказался прямо у него на пути. Лица слуги Жак не видел, но, судя по согбенной спине, это был пожилой человек.
– Кис-кис-кис…
Если они оба продолжат идти, то встретятся прямо у лестницы – там, где Ле Сур планировал нажать на курок. Что еще хуже, Роланд де Синь обернулся на голос. А Жак рассчитывал на то, что офицер, подставив выстрелу спину, будет легкой мишенью.
– Добрый господин, вы не видели маленькой кошечки?
Старый слуга не поднял головы, но вопрос был явно адресован Ле Суру. Де Синь обернулся, но в темноте он вряд ли сумеет разглядеть его лицо. И кучер тоже заинтересовался происходящим.
Так дело не пойдет. Ситуация выходила из-под контроля. Бормоча проклятия, Жак Ле Сур развернулся, пересек улицу и быстро зашагал прочь.
Роланду открыла горничная. У Прекрасной Елены в доме вообще не было мужчин, кроме посетителей, разумеется. Кучер и его сын, исполняющий при отце обязанности конюха, жили во флигеле в глубине сада.
Если мужественно-суровый дом отца Роланда ассоциировался с величественным барочным стилем Людовика XIV, то дом Прекрасной Елены был наполнен легкой атмосферой времен Людовика XV, преемника короля-солнца. В холле слева свернулась спиралью мраморная лестница, ведущая на галерею. Напротив, справа от входа, под позолоченным, старинным на вид зеркалом стоял пристенный столик зеленого мрамора на изогнутых золоченых ножках. На нем красовалась ваза из кремового парижского фарфора, расписанная голубыми и розовыми цветочками; в центре композиции играл на дудочке очаровательный пастушок. В вазе стоял пышный букет. Рядом с ней Роланд заметил небольшой серебряный поднос.
Приняв от него пальто и цилиндр, горничная вполголоса предложила положить на этот поднос конверт – в случае, если у него есть желание такой конверт оставить. Когда это было сделано, она провела гостя в салон. Пообещав, что госпожа скоро выйдет, служанка исчезла, прихватив поднос.
Салон был обставлен золоченой мебелью в стиле рококо. Внимание Роланда привлек прекрасный письменный столик с инкрустированной столешницей и полированными изгибами. Севрский фарфор украшал каминную полку. На стенах висели прелестные картины кисти Буше, Ватто и им подобных: боги и богини, фривольные дамы и вельможи при дворе или в пасторальных ландшафтах, наслаждающиеся собой и жизнью, одетые или не очень. Было здесь и большое полотно – относящийся к текущему столетию портрет красивой дамы, нарисованный с академической точностью, достойной самого Энгра. Модель, одетая в чудесное розовое платье, гуляла по саду, возле нее красовался распущенным хвостом павлин. Повсюду Роланд видел оттенки розового и голубого, изящество и очарование; это была самая женственная комната из всех, в которых ему довелось побывать.
Не прождал он и пары минут, как появилась хозяйка
На Прекрасной Елене было длинное платье из легкого шелка, простого домашнего покроя. Низко вырезанное на груди, оно стремительно сужалось к талии и зашнуровывалось – или расшнуровывалось – на спине.
Выглядела она бесподобно.
Он предположил, что Элен немного за тридцать. Голубые глаза, светлые, как и у него самого, слегка вьющиеся волосы. Но если не считать этого чисто внешнего сходства, они словно родились на разных планетах. Хотя аристократ был тщательно одет, побрит и пострижен, напротив него стояла дама невероятной утонченности, о чем он мог лишь смутно догадываться.
Поддерживать в столь безупречном состоянии ее волосы, кожу и зубы стоило немалых денег. Элен натирали и пудрили, увлажняли и сбрызгивали духами до тех пор, пока она не превращалась в шедевр. Широко расставленные глаза, казалось, видели все. Она держала голову чуть приподнятой, губы – изогнутыми в приятной улыбке. Он уже купил право обладать ею, и тем не менее она держалась с невыразимым достоинством.
– Благодарю вас за прекрасные цветы, – произнесла куртизанка. – Надеюсь, вы заметили их в холле. Вы удивительно точно угадали мой вкус. – Она улыбнулась. – Как вижу, вы понимаете, что цветы должны услаждать и обоняние, а не только взор. Я словно пчела – собираю пыльцу. Но только капельку. Никогда не жадничаю.
Он поклонился и улыбнулся, хотя так и не понял, в чем секрет. Люк доставил не только букет, но и пакетик с кокаином, аккуратно привязанный к стеблю розы. Впрочем, Роланд бы воспринял это открытие без потрясения: в обществе было принято употреблять наркотические средства, к чему были привержены даже столь известные личности, как американский изобретатель Томас Эдисон или английская королева Виктория.
Появилась горничная с двумя бокалами шампанского – низкими и широкими, как тогда еще было в моде. Прекрасная Елена воспользовалась золотой палочкой с крошечной петлей на конце, чтобы удалить пузырьки в своем бокале.
– Я предпочитаю вино без пузырьков, – заметила она, – хотя мои друзья уверяют меня, что это неправильно.
Попивая вино, они начали беседу.
Прекрасная Елена, как следует из ее имени, была красавицей. Но великой куртизанкой она стала благодаря своему умению общаться.
Всего через несколько секунд рядом с ней собеседник почувствовал себя раскованно, а через пять минут уже с головой был погружен в приятнейшую беседу в своей жизни. Хозяйка немного рассказала о себе, упомянула пару друзей, пересказала несколько забавных эпизодов, но в основном ее интересовал сидящий напротив мужчина. И вскоре она уже знала о нем больше, чем он мог предположить.
Дело в том, что свою славу, особняк, произведения искусства и влиятельных друзей – все это она обрела только благодаря тому, что изучала мужчин. Элен пыталась узнать их сильные стороны и слабости, что они чувствуют и чего хотят, а потом направляла весь свой ум и воображение на то, чтобы сделать их такими счастливыми, какими они еще не были ни разу в жизни. Она исполняла каждое их желание – даже такие желания, о которых они сами не подозревали. А они выражали ей свою признательность так, как свойственно богатым мужчинам. Дом и большая часть художественной коллекции Элен были получены от пожилого промышленника, который женился бы на ней, если бы мог.