Парижские сестры
Шрифт:
Месье Леру кивнул.
– В какую странную площадку для игр превратился Париж для немцев. В то время как его исконные обитатели голодают и замерзают, вновь прибывшие устраивают дефиле мирового класса в лучших одеяниях, пьют марочные вина и развлекаются в Мулен Руж.
Снова Мирей поразилась тем фасадом невозмутимости, который он воздвиг вокруг себя, пока вел беседу; лишь горечь тона противоречила той картине приятного общения, которую он изображал.
Допивая уже остывший кофе, месье Леру задал ей несколько вопросов об atelier: в чем заключается ее работа, сколько всего там швей и кто из девушек живет над магазином.
Когда она поставила свою пустую чашку обратно на блюдце, он протянул руку к ладони Мирей. Для случайного наблюдателя это выглядело бы точь-в-точь как
– Спасибо за помощь, Мирей, – сказал он. – Интересно, вы могли бы помочь нам немного больше? Хотя должен предупредить вас: то, что я собираюсь вам предложить, по-настоящему опасно. Я серьезно.
Она улыбнулась ему и убрала свою руку, изображая застенчивость.
– Я хочу сделать все возможное, чтобы помочь, месье.
– Тогда для вас вполне может найтись подходящее задание. Наш общий друг, красильщик, даст вам знать. Спасибо за встречу, Мирей. Берегите себя.
Она встала, отодвигая свой стул, беря пальто и сумку.
– Вы тоже, месье Леру.
Когда она вышла из кафе, то оглянулась назад, туда, где мужчина с песочными волосами и галстуком с узором пейсли расплачивался с официантом.
Он встал и повел плечами. И она запросто разглядела уголок сложенной газеты, едва заметно торчавший из его кармана.
За высокими окнами пошивочного зала декабрьское небо приобрело мутный металлический оттенок, похожий на мундиры нацистских оккупантов, как будто оно также отбросило всякую надежду и капитулировало перед новым порядком. Блики лампочек над головой казались Клэр такими же яркими, как прожекторы, рассеивающие темноту для самолетов союзников, лучи которых можно было увидеть даже на большом расстоянии, если выглянуть из-за затемнения, которое ночью закрывало мансардные окна. Она поднесла лиф алого вечернего платья из cr^epe de Chine [6] , над которым работала, чуть ближе к лицу, когда стежки начали разбегаться и расплываться, так как ей приходилось изрядно напрягать глаза в течение нескольких часов подряд. Она сидела у самого окна, там, где ее стул продувало насквозь, но все равно ни за что не поменялась бы с кем-нибудь из других швей, занимавших места поблизости от чугунных радиаторов у дальней стены. Для работы ей требовалось как можно больше света. Да и радиаторы эти в теперешние времена не выделяли достаточно тепла, так как уголь для подвальной печи был очень строго нормирован. Печь часто ломалась и порой не зажигалась целыми днями, но в камине угля было достаточно, чтобы всегда держать его зажженным в салоне, дабы пришедшие на примерку клиенты не замерзли.
6
Крепдешин – вид шёлковой креповой ткани с умеренным блеском (фр.).
Клэр и ее напарницы становились все худее, пытаясь выжить на тех скудных пайках, за которыми им приходилось выстаивать длинные очереди по выходным. Когда она окинула взглядом стол, ей в глаза особенно бросилось то, как свет отбрасывает темные тени на их ввалившиеся щеки и глаза. Их фигуры, в плотно облегающих белых халатах, казались пухлыми, у некоторых девушек пуговицы на них выпирали и буквально отрывались. На самом же деле эту иллюзию создавали слои разносортного платья, которое надевалось под халаты, чтобы не пропустить холод, пока они работали в atelier.
Мастерская Делавин Кутюр была загружена заказами как никогда, поэтому подготовка к Рождеству оказалась даже более беспокойной, чем в предвоенные годы. Пока в Европе разгоралась война, Париж как будто стал местом роскоши, далеким от происходящего за его пределами, поэтому создавалось впечатление, что все находившиеся в нем немцы только и делали, что покупали на черных рынках провизию, вино и дизайнерские платья для своих жен и любовниц. Оставалось только гадать, какое количество их денег осело в стране теперь, когда обменный курс валюты взлетел почти до двадцати франков за рейхсмарку.
Даже немки, получившие назначение в Париж для содействия местной администрации, могли позволить себе покупать платья от кутюр. Продавщицы в салоне про себя яростно ругали их «серыми мышами»: настолько неопрятными и неряшливыми те выглядели, приходя на примерку.
Мадемуазель Ваннье вышла из комнаты на несколько минут, чтобы принести еще одну стопку тонкого неотбеленного муслина, который использовался для макетирования более сложных предметов одежды. После того, как они были раскроены и смётаны, эти toiles [7] снова были разрознены и использованы в качестве шаблонов, чтобы убедиться, что более дорогие ткани, используемые для готовой одежды, были скроены аккуратно и с минимальными потерями.
7
Здесь: макеты, детали (фр.)
Воспользовавшись отсутствием мадемуазель Ваннье, Клэр присоединилась к болтовне и сплетням с другими швеями, сидевшими за столом: по слухам, одна из моделей салона вступила в связь с немецким солдатом, и тут мнение девушек разделилось. Некоторые испытывали подлинный шок и отвращение, другие же интересовались: а что делать девушке? Французов в городе сейчас осталось так мало, ведь любой трудоспособный мужчина, которому удалось выжить, отправлялся работать на фабрики и в лагеря Германии, и молодым француженкам приходилось поневоле выбирать: остаться в старых девах или быть изнеженной и избалованной богатым немецким любовником.
Из-под ресниц Клэр взглянула на Мирей, сидевшую рядом. В эти дни она казалась такой отстраненной. Мирей больше не участвовала в девичьей болтовне, стараясь сосредоточиться на своей работе. Теперь она всегда была занята, ничем не напоминала живую, веселую подружку, какой была до оккупации, и, казалось, большую часть времени была погружена в свои мысли. Даже по вечерам и в выходные дни она оставалась замкнутой, часто пропадала неизвестно куда и не приглашала Клэр с собой. Расспрашивать Мирей не имело смысла, как поняла Клэр, поскольку подруга в ответ только грустно улыбалась и качала головой, отказываясь отвечать. Возможно, она действительно играла в свое «сопротивление», как и грозилась, едва вернувшись в Париж, но Клэр не могла понять, какую пользу подобные игры могут принести их родине. Однако если Мирей приспичило ввязяться в шпионскую авантюру и водиться с какой-то компанией, пусть себе тешится.
Но Клэр действительно скучала по дружбе, которую они когда-то разделяли. На данный момент в комнатах над магазином спали только две другие девушки, они были из другой смены, поэтому, как правило, исключали Клэр из своих развлечений, предполагая, что она будет проводить свободное время с Мирей.
Клэр отрезала нитку и стала разглаживать алую ткань, наслаждаясь чувством, доставляемым этой роскошью. Ее пальцы, загрубевшие от холода и работы, слегка зацепились за креп.
Потирая большим пальцем потрескавшуюся кожу на кончиках остальных пальцев, Клэр мысленно перенеслась обратно в годы, проведенные в Порт-Мейлон. После того, как ее мать умерла от пневмонии, спровоцированной сыростью, холодом и истощением, оставив свою единственную дочь с наследством из серебряного наперстка и подушечки для булавок, наполненной кофейной гущей, Клэр пришлось взяться за штопку носков и починку одежды отца и четырех старших братьев. Булавки и иголки быстро ржавели на морском воздухе, и ей приходилось часто останавливаться, протирая их наждачной бумагой, чтобы они не затупились и не испачкали ткань рубашек отца и братьев маленькими коричневыми отметинами, так похожими на высохшие капельки крови. Пока она сидела за шитьем рядом с кухней, которая теперь стала ее домом, ее и без того израненные пальцы покрывали все новые и новые трещины, но в ней понемногу зрела решимость сделать доставшееся наследство из иголок и булавок своим пропуском в лучшую жизнь. Ведь это было все, чем она обладала. И ей нужно воспользоваться всем этим, чтобы не последовать по стопам матери и избрать свой собственный путь. Клэр не выдерживала мыслей о могиле матери в церковном дворе на холме. Вместо этого она предпочитала думать о возможной жизни в другом месте, где все исполнено элегантности и утонченности. Поэтому она сосредотачивалась на том, чтобы ее швы становились все тоньше и аккуратнее, чтобы шитье было быстрым, но тщательным.