Парижские тайны
Шрифт:
— И что Жермен?
— Несчастный побледнел как смерть и тут же забормотал: «Сударь, умоляю, не губите меня...»
— Он в самом деле украл?
— Да подождите вы, Шаламель! «Не губите меня», — говорит он патрону. «Значит, ты признаешься, негодяй?» — «Да, сударь... Но вот деньги, которых недостает. Я надеялся вернуть их рано утром, пока вы не встали, но, к несчастью, той дамы, которая была мне должна эту маленькую сумму, не оказалось вчера дома; она уже два дня находилась в Бельвиле, и мне пришлось отправиться туда с утра. И этим и объясняется мое опоздание... Сжальтесь, сударь, не погубите меня! Когда я брал эти деньги, я знал, что смогу вернуть их утром. Вот тысяча триста франков золотом». — «Какие тысяча триста? — закричал Ферран. — При чем здесь тысяча триста франков? Вы украли у меня из ящика стола на втором этаже пятнадцать ассигнаций по тысяче франков в зеленой папке и еще две тысячи франков золотом!» — «Я? Да ничего подобного! — воскликнул ошеломленный Жермен. — Я взял у вас тысячу триста франков золотом... и ни сантима больше. Никакой зеленой папки я не видел, там было только две тысячи франков золотом в шкатулке». — «О, какая гнусная ложь! — закричал патрон. — Вы украли тысячу триста франков, значит, могли украсть и больше. Суд решит... О, я буду беспощаден!.. Так злоупотреблять моим доверием!.. Пусть это будет уроком для всех». И тогда, мой бедный Шаламель, явились полицейские с секретарем полиции, чтобы составить протокол, и нашего Жермена схватили и увели. Вот так-то!
— Неужели это возможно? Жермен честнейший из честных!
— Нам это тоже показалось очень странным.
— Надо, впрочем, сказать, что Жермен был со странностями: он никому не говорил, где он живет.
— Да, это правда.
— У него всегда был такой таинственный вид...
— Но это не причина, чтобы он вдруг взял и украл семнадцать тысяч франков.
— Это конечно.
— Я об этом и говорю.
— Действительно, хорошенькая новость... Прямо как дубиной по голове... Жермен... Жермен такой с виду честный! Да ему бы любой доверился как на исповеди!
— Похоже, он предчувствовал, что его поджидает беда...
— Почему ты так думаешь?
— Последнее время что-то его грызло, беспокоило...
— Может быть, это из-за Луизы?
— Из-за Луизы?
— Я только повторяю слова мамаши Серафен. Она говорила утром...
— Что она говорила? О чем?
— О том, будто он любовник Луизы... и отец ее ребенка.
— Подумать только! Вот лицемер!
— Неужто правда? Вот это да!
— Да не верю!
— Не может этого быть!
— Откуда ты это знаешь, Шаламель?
— Недели две назад Жермен по секрету признался мне, что безумно влюблен, просто сходит с ума от одной маленькой портнишки. Он, познакомился с ней в доме, где недавно жил. Когда он говорил о ней, на глазах у него были слезы.
— Браво, Шаламель! Ура, Шаламель! Да из какой старой оперы ты явился?
— И еще говорил, что его герой — Фоблас! А сам, как малый ребенок, как невинная девица, как простак акционер, не понимает, что можно любить одну и быть любовником другой! Потеха!
— А я вас уверяю, что Жермен говорил вполне серьезно...
В этот момент в контору вошел старший клерк.
— Вы уже здесь, Шаламель? — спросил он. — Исполнили все поручения?
— Да, господин Дюбуа. Я был у виконта Сен-Реми, он сейчас должен приехать и все заплатить.
— А у графини Мак-Грегор?
— Да, вот ее ответ.
— А у графини д'Орбиньи?
— Она благодарит патрона, она только вчера утром приехала из Нормандии и не ждала так скоро нашего ответа: вот ее письмо. Я также посетил управляющего маркиза д'Арвиля, как он меня просил, чтобы оплатить расходы за договор, который я недавно составил у него дома.
— Вы сказали, что это не спешно?
— Сказал, но тем не менее управляющий пожелал рассчитаться немедля. Вот деньги. Ах, чуть не забыл, там внизу была визитная карточка у швейцара с надписью карандашом, — ну конечно, на карточке, а не на швейцаре, ха-ха! Какой-то господин спрашивал патрона и оставил ее.
— «Вальтер Мэрф», — прочитал старший клерк, и ниже — карандашную строчку: — «Вернусь через три часа по делу чрезвычайной важности». Я не знаю этого имени, — пробормотал старший клерк.
— Да, еще забыл! — воскликнул Шаламель. — Бадино сказал, что согласен, что господин Ферран может поступать по своему усмотрению, и он уверен, что все будет хорошо.
— Он не дал письменного ответа?
— Нет, он сказал, что очень торопится.
— Прекрасно.
— Днем зайдет Шарль Робер поговорить с патроном, кажется вчера он дрался на дуэли с герцогом де Люсене.
— Он ранен?
— Не думаю, мне об этом сказали бы слуги.
— Смотрите-ка! Подъехала карета.
— Ох, какие прекрасные кони! Так и рвутся из постромок! А этот толстый кучер-англичанин в белом парике, в коричневой ливрее с серебряными галунами и эполетами — ну просто настоящий полковник!
— Или какой-нибудь посол.
— А посмотрите на лакея на запятках! Сколько на нем серебряного шитья!
— И какие усищи!
— Да ведь это ж карета виконта де Сен-Реми, — сказал Шаламель.
— Значит, это его стиль? Ну, спасибо.
Через минуту виконт це Сен-Реми уже входил в контору.
Глава XV.
ВИКОНТ ДЕ СЕН-РЕМИ
Мы уже описали прекрасное лицо, изысканную элегантность и обворожительные манеры виконта де Сен-Реми, приехавшего накануне с фермы д'Арнувиль, собственности герцогини де Люсене, где он скрывался от судебных приставов Маликорна и Бурдена. Господин де Сен-Реми быстро вошел в контору, не снимая шляпы, с гордым и дерзким видом, полуприкрыв глаза и ни на кого не глядя; он надменно спросил:
— Нотариус у себя?
— Господин Ферран работает в своем кабинете. Если вы соблаговолите немного подождать, он примет вас.
— То есть как это — подождать?
— Но послушайте, сударь...
— Не может быть никаких «но»! Ступайте и скажите, что приехал виконт де Сен-Реми. Я вообще не понимаю, как этот нотариус может держать меня в этой прихожей... здесь печка дымит, угореть можно...
— Соблаговолите пройти с соседнюю комнату, — сказал старший клерк. — Я тотчас доложу о вас господину Феррану.
Сен-Реми пожал плечами и последовал за старшим клерком.
Через четверть часа, которые показались ему бесконечными и превратили досаду в ярость, его допустили в кабинет нотариуса.
Прелюбопытнейший был контраст между этими двумя людьми, каждый из которых был опытным физиономистом и обычно безошибочно судил с первого взгляда, с кем он имеет дело.
Виконт де Сен-Реми видел Жака Феррана впервые. Он был поражен видом этого бескровного лица, сурового, невозмутимого, его огромными зелеными очками, за которыми прятались глаза, его лысым черепом под низко надвинутым старым колпаком черного шелка.