Парни в бронежилетах
Шрифт:
– Я прекрасно вас понял, – несколько сухо говорит Басаргин. – Более того, я понимаю вашу систему и признаю ее действенной. Хорошо, я попытаюсь объяснить Владимиру Васильевичу ситуацию. Скажу честно, не считаю ее экстраординарной. Тем более что я предполагал наличие именно такой системы в своих досужих размышлениях. Но вернемся к нашим непосредственным делам. Я думаю, мы идем в одном направлении – и вы, и мы, и «Альфа». И потому должны в какой-то степени координировать свои действия... Врага надо бить вместе всеми доступными методами, нашими, вашими, методами «Альфы», методами спецназа ГРУ... Надеюсь, возражений это не встретит?
– Это встретит не возражения, – медленно объясняет младший Ангел, – а некоторые трудности... Трудности исходят из нашей задачи, состоящей во многом в том, чтобы остаться
– Мы слушаем вас...
Фраза прозвучала неожиданно жестко, и это слегка смущает Сережу. Он не ждет добра от предстоящего разговора, но разговаривать вынужден, потому что потерял единственный канал слежения за Термидором...
3
Улица полна неожиданностей, гласит урбанизированная народная мудрость. Мудрость верна, как все, что рождается не в уме единственного ограниченного человека. И потому к мудрости стоит прислушиваться всегда. Термидор не прислушался и поспешил вместе с Пыном навстречу неожиданности. Термидор только потом понял, насколько все это глупо. И уже вечером ему расскажут чеченцы, которые лучше знакомы с московской обстановкой, чем могло ему это грозить, если бы не Пын.
– Эй, чурка, тебе какого здесь надо... – голос откровенно враждебный и лишенный капли интеллекта, то есть голос человека, с которым можно говорить и не надеяться при этом на понимание. – А ну, падла, пшел отсюдова...
Русские слова при этом воспринимаются трудно.
Изображения черепов всегда нравились Термидору в соответствии с его характером. У этого мальчика на майке нарисовано черепов гораздо больше, и все в разных видах, чем нормальному человеку доводится встретить в действительности. Галерея... Лавка могильщика... Только непонятно, чего он сам хочет... Добавить в свою коллекцию еще пару черепов?.. Термидор смотрит в маленькие поросячьи глазки и вдруг понимает, что он, будучи еще мальчишкой, произнося аналогичную по смысловому звучанию фразу, говорил точно так же, когда останавливал того парня в белом костюме, что жил в соседнем богатом квартале. То есть смысл не изменился, значит, существует одна цель... Термидор хорошо помнит свою цель тогда, в детстве. И понимает цель этого ублюдка с наглой тупой физиономией.
– Ils nous battront maintenant!.. [29] – говорит он китайцу по-французски, с тайной надеждой, что тот французский знает.
Тот, похоже, французский не знает и спрашивает:
– Что вы, Тер, говорите... – китаец часто переходит с «ты» на «вы» и обратно.
– Я говорю, что нас собираются бить...
– Я очень люблю, когда кто-то собирается это сделать...
По крайней мере если нельзя положиться на Пына как на полиглота, то вполне можно положиться на него как на боевика... Уж это-то Термидор знает. Он знает и свои способности... И потому сомнения не чувствует, показывая уверенность...
29
Они будут сейчас нас бить!..
– Иди, мальчик, сопли подотри... Не на лице... У тебя до колен свисают...
Это очень оскорбительно, он знает. И понимает, отчего в глазах маленького поросенка проскальзывает удовлетворение. Дело происходит в салоне сотовой связи. Совсем небольшой салон рядом с трамвайной остановкой, где нужно только предъявить паспорт, чтобы тебя зарегистрировали пользователем сотовой сети MTS. Термидор спокойно и регистрируется.
– Осторожнее... Это скинхеды [30] ... – говорит продавщица. Не очень красивая девчушка, но с очень красивой фигурой.
30
Скинхеды – фашиствующие молодчики, как правило, ограниченного интеллекта, прикрывающие свое хулиганство и откровенные преступления патриотическими лозунгами,
За занавеской сидит еще кто-то. Нога заброшена на ногу, слегка покачивается. Наверное, какой-то друг продавщицы. Но он вмешиваться не желает.
– Кто? – спрашивает Термидор.
– Скины... Фашисты...
Ему нравится последнее слово. Значит, в России тоже есть фашизм... И он с удовольствием встанет в ряды борцов с фашизмом. При этом Термидор знает, что под официальные лозунги всегда лезет всякая мразь. Мразь любит прикрываться красивыми фразами, преследуя собственные цели.
– Последний раз фашиста моя папа встречал в Маньчжоу-го [31] , – говорит Пын. – Он моя рассказывал... Моя тогда совсем мальчиком была, когда рассказывала, но моя помнит... Здесь тоже есть японца?
31
Маньчжоу-го – государство, созданное на территории Маньчжурии милитаристской Японией.
– Хотите, я вас через служебную дверь выпущу? – предлагает продавщица.
– Спасибо. У вас очень хорошая фигура, – отвечает Термидор и направляется к двери, но от двери оглядывается.
– Спасибо, – говорит продавщица ему в спину и краснеет, становится лицом похожей на помидор, из чего Термидор делает вывод, что ей комплименты говорят нечасто.
Термидор, однако, не на фигуру продавщицы смотрит, хотя и ее, как мужчина, окидывает взором, а на своего товарища Пына. Он через стекло двери видит, что на улице их дожидаются человек десять хилых курящих недоумков, и показывает подбородком. Пын улыбается. Термидора от этой улыбки передергивает. Это всегдашняя улыбка акулы, приближающейся к жертве и готовой хватать разинутой пастью, полной острейших зубов. На акул Термидор насмотрелся в Аденском заливе. За время службы во французском иностранном легионе их не однажды возили на кормежку акул, а потом учили плавать среди них. И каждая секунда такого плавания была мукой и позором страха. Позором, к счастью, только перед собой, никто не фиксировал тогда состояния души... Акулы плыли мимо и улыбались...
Пын улыбается так же.
Но Термидор уже знает, что ему даже руками не обязательно шевелить, чтобы что-то сделать. За него все сделает китаец... И потому раскрывает стеклянную дверь и смело шагает вперед. Пын, как и полагается по технологии, выдерживает дистанцию и выходит чуть позже командира, чтобы рассеять противников.
Термидор видит все прекрасно. У него слишком большой опыт и слишком хорошая школа, чтобы не видеть, что происходит. Когда-то, будучи мальчишкой, он сам разрабатывал такую же тактику и втолковывал ее своим друзьям, считая наилучшим вариантом поведения. Наверное, это и есть наилучший вариант, но применим он только против простых, самых обыкновенных людей, не обученных постоять за себя. Термидор обучен. И обучен Пын. И эти хилые недоразвитые мальчики могут пригодиться только в качестве учебного материала для стажировки курсантов любой школы боевиков. Хоть Басаев, хоть Хаттаб, будь он жив, с удовольствием пригласили бы этих скинхедов-фашистиков для тренировки пары своих бойцов. Первая ошибка, которую допускают юнцы, – они разделяются. Пятеро берут в окружение Термидора, пятеро дожидаются Пына.
Конечно, так можно действовать... Более того, так нужно действовать... Но только когда ты сам что-то умеешь и против тебя стоят обыкновенные торговцы с базара.
Они берут Термидора в круг.
– Ce vous dosirer, les souverains bienveillants? [32] – с насмешкой спрашивает Термидор и тут же чувствует, как что-то со спины упирается ему между лопаток. Судя по минимальной боли, это нож или что-то похожее. По крайней мере это что-то достаточно острое, чтобы проткнуть хилое и слабое в сравнении с металлом человеческое тело. Термидор свое тело уважает и не желает, чтобы его протыкали чем-то.
32
Вам что-то угодно, милостивые государи?