Пароль — «Брусника»(Героическая биография)
Шрифт:
— Я знал, что все так обойдется, — говорил он. — Не могла Лида, дочь потомственного рабочего, не помочь своим.
Он был прав: девушка впоследствии помогала многим нашим людям.
На этот раз интуиция не обманула подпольщиков, не обманывала она их еще много раз, хотя, конечно, были просчеты и провалы. Но доверие часто было тем ключом, который открывал сердце человека. Единомышленники находили друг друга даже среди малознакомых людей, и этот контакт возникал уже надолго. Образовывалась своеобразная цепочка, которую нелегко было разорвать, а еще труднее обнаружить. В такую
— Она может нам очень пригодиться, свой человек, надежный, — говорила Соколова. — Немецкий язык знает хорошо, да и польский тоже в совершенстве. Франя родилась в Польше и приехала из Варшавы в 1933 году, ее в Минске все считают полькой, а то, что она еврейка, никто не знает.
Мария разрешила Соколовой познакомить с ней Злоткину, и эта встреча состоялась в сквере на Бобруйской улице. Марии сразу понравилась и внушила доверие эта женщина с высокой прической и быстрыми, энергичными движениями, но она не подала виду и продолжала беседу на нейтральные темы. Зашел разговор и о работе.
— Я слышала, что нужен переводчик в железнодорожную больницу, — осторожно сказала Осипова. — Там был переводчик, правда, он работал на русских, и об этом узнали немцы, но гестапо опоздало — переводчик успел скрыться.
— А откуда узнали, что он связан с нашими? — спросила Злоткина. — Выдал кто-нибудь, или он сам был неосторожен?
— Скорее всего кто-то выдал, он умело работал, — задумчиво продолжала Мария. — Народ там подобрался всякий, вот и донесли. Но он все же многим успел помочь, хотя мог бы сделать еще больше, если бы продолжал работать в больнице. Очень, очень нужен там надежный человек.
— Наверное, сейчас администрация устраивает очень строгую проверку, — заметила Злоткина. — Вряд ли теперь немцы будут брать на это место кого попало…
— А нужно, чтобы взяли не кого попало, а кого нам надо, — перебила ее Мария. — Вот я и говорю вам, Франя, подумайте об этой работе.
Франтишка даже растерялась от неожиданности.
— Я, наверное, ничего не сумею сделать, если даже такого опытного работника раскрыли. Да и какая, правда, от меня может быть польза в этой больнице — я ведь не врач и вообще в медицине мало что понимаю.
— Вы попробуйте устроиться в больницу, а что делать — это мы вам сообщим, — успокоила ее Мария. — А может быть, вы, Франя, боитесь, так прямо и скажите. Дело ответственное, опасное. Никто на вас за правду в обиде не будет.
— Я, конечно, боюсь, — честно призналась Злоткина, — но это, как бы вам объяснить, ничего не значит. Я все сделаю, что надо, иначе теперь жить нельзя. Только смогу ли?
— Сможешь, Франя, конечно, сможешь. — Мария подошла поближе к женщине, обняла ее. — А ты очень многим сможешь помочь, даже сама не представляешь.
— А ты думаешь, я справлюсь? — Женщины не заметили, как перешли на «ты».
— Будет
Через несколько дней Злоткина пошла устраиваться на работу в железнодорожную больницу. Долго плутала она среди путей и, наконец, дошла до здания, где разместилась администрация. Встретиться с начальством помогло превосходное знание немецкого языка и располагающая внешность. Администратор расспросил Злоткину, кто она, и, по-видимому, остался доволен.
— Ваш паспорт, — немец протянул руку за документом.
Франя с готовностью открыла сумочку и вынула свой новый, выданный уже в управе паспорт.
Немец внимательно просмотрел его и вернул.
— Завтра приходите на работу, — лаконично сказал он.
Франтишка распрощалась и ушла. Она уже уходила с территории больницы, когда почувствовала, как бешено бьется сердце и дрожат ноги.
«А что было бы, если б он отказал?» — испуганно подумала она и сама удивилась своему испугу. Она боялась не того, что ей предстояло делать, а того, что немец мог отказать и не взять ее на работу. Франя пошла не домой, а к Марии.
— Все в порядке, — облегченно выдохнула Франтишка. — Меня приняли.
— Значит, одобрили нашу работу, — улыбнулась та.
А поработать Осиповой действительно пришлось: снова нужно было подделывать документы. Правда, тут она была на второстепенной роли. Основным исполнителем был преподаватель Политехнического института Николай Николаевич Кречетович, у которого обнаружились незаурядные способности к тонким графическим работам. Осипова и Кречетович сделали Франтишке новую метрику. Оккупанты ввели такой порядок: паспорта выдавались при двух условиях: 1) на основании документов — тогда паспорт был без красной полосы и 2) на основании свидетельских показаний — паспорт с красной полосой.
У Франтишки была метрика, в которую Кречетович умело вписал, что она, Злоткина Франтишка Яковлевна, католического вероисповедания. Документ был подделан виртуозно и не вызывал никаких сомнений — паспорт выдали без задержки, причем это был паспорт без красной полосы.
Вот с помощью этого паспорта и был выдержан ответственный экзамен — Злоткину приняли на должность переводчицы к главному администратору железнодорожной больницы. Теперь уже можно было приступать к выполнению различных заданий. Но Осипова пока ничего не поручала, а только советовала Фране:
— Не торопись, оглядись сначала, разберись хоть немного, что к чему.
Никогда не забудет Франтишка свою работу в больнице. Особенно трудно было в первые дни, когда она себя чувствовала совершенно одинокой среди незнакомых и в большинстве своем враждебно настроенных людей. С этими людьми ей теперь предстояло работать, любезно им улыбаться, принимать участие в их разговорах и всячески показывать свою преданность новому порядку. Непосредственный начальник Злоткиной — господин шеф, как все его называли, самодовольный и надменный немец, не упускавший случая подчеркнуть свое чистокровное арийское происхождение, казалось, не замечал новую переводчицу. Но несколько раз Франтишка ловила на себе его быстрые пристальные взгляды, насторожившие ее.