Пароль — «Прага»
Шрифт:
— Ну что ж, — пожал плечами Олешинский. — Чем могу служить, пан Гледичек?
— Нам бы хотелось, чтобы вы, наши союзники, поделились с нашим отрядом трофейным оружием. Весь округ знает о ваших успешных боях с врагами, все восхищены храбростью вашего соединения. Мы…
— Благодарю за комплимент, — нетерпеливо оборвал словоохотливого гостя капитан. — А разве вот эти советники не обеспечивают вас оружием? Ведь мы тоже кое о чем знаем.
— Безусловно, господин капитан, — заспешил снопа Гледичек, — но все-таки его нам не хватает, особенно теперь, когда все чехи поднялись.
— Гм… гм… — Олешинский почесал затылок. — Если так, то давайте, пан Мирослав, решим дело, как говорят дипломаты, на взаимовыгодных условиях. Мы вооружим ваших людей при условии, что они примут участие в одной операции…
— В какой? — нетерпеливо спросил гость.
— В одной, пан Мирослав, в одной… Для конспирации…
— Вы не доверяете нам? — с жаром выкрикнул Гледичек.
— Извините, но если командир появился в штабе с неизвестными военными и не хочет назвать даже их фамилий, то сам бог велит молчать о плане операции.
— Мне нужно посоветоваться, — занервничал Мирослав. И, не обращая внимания на присутствующих, заговорил со спутниками по-английски.
Крижек нетерпеливо поднялся, собираясь сказать что-то, но Олешинский жестом остановил его. Наконец гости наговорились.
— К сожалению, мы ничем вам помочь не сумеем. Мы не можем действовать без указания из Лондона. Нам приказано ждать удобного момента…
— Что-то вы долго ждете удобного момента, — вмешался Манченко. — Советская Армия уже бьется на улицах Берлина, война заканчивается, а они все ждут.
— У нас инструкция, — Мирослав развел руками.
Олешинский сурово оглядел гостей.
— Оружие мы даем только тем, кто идет в бой с фашистами, а вам оно пока не нужно.
Гледичек присмирел:
— Тогда прикажите, чтобы партизаны пропустили наш отряд.
— Не могу! — отрубил Олешинский. — Мы не хотим, чтобы в нашем тылу слонялись военные группы, которые еще вчера стреляли нам в спину.
— Так с союзниками не обращаются! — вскипел Гледичек.
Олешинский подошел к нему:
— Союзники должны воевать против общего врага, а вы выжидаете удобного момента.
Гледичек заморгал глазами, а его советники, которые, видимо, хорошо понимали чешский язык, растерянно переглядывались и бросали просительные взгляды на командира партизанского соединения. Они поняли, что подделка под англичан не удалась.
— Нет, ни одного не пропустим, — стоял на своем капитан, — я прикажу задержать вас как пленных.
— Это безобразие! Вы не имеете права! — возмущался Мирослав.
— Чешский народ разберется в ваших делах и без нас, — сурово закончил капитан.
— Вояки! — сплюнул Крижек, когда пеструю компанию вывели.
— Ты видел такое? — басил Падучек. — Господа гледички взяли на себя высокую миссию освобождения чехов.
— А тактика курам на смех! — подхватил Олег. — Мы, дескать, будем ожидать, а вы, дураки, еще и оружие дайте.
— Капитан, зачем с ними нянчиться? — произнес Гонза. — Нам сейчас не до пленных.
Олешинский развел руками: решайте сами, друзья, это ужо сугубо чешские дела.
Он снова склонился над картой.
А задуматься действительно было над чем. Кроме войск, расположенных в окрестных селах и местечках, и школы СС в Инце, солдаты которой могли прийти гитлеровцам на помощь в любое время, в Пршибраме стоял довольно многочисленный гарнизон. Поэтому партизанская тактика внезапного нападения исключалась. Диверсии, бои в селах и на дорогах округа держали фашистов наготове. Они усилили охрану складов, станций, выставили дополнительные огневые точки, вели постоянную разведку вокруг города. Враг, или чувствуя, или же разгадав намерение партизан, подтягивал к городу свежие резервы.
Штаб решил действовать на психику фашистов: ведь у гитлеровцев были уже совсем не те нервы, что в первый год войны. Правда, в столкновениях они, как и раньше, лезли под огонь автоматов, а на допросах часто изображали из себя непобедимых.
Итак, вечером 2 мая, когда партизанские отряды подтянулись к городу, начальнику гарнизона в Пршибраме полковнику Кругеру был вручен от имени командования партизанского соединения «Смерть фашизму!» ультиматум, в котором в категорической форме требовалось немедленно и безоговорочно капитулировать, поскольку положение гитлеровской армии безнадежно и оказывать сопротивление бессмысленно.
Кругер молча прочитал ультиматум, зло улыбнулся и нажал кнопку. Вошли двое солдат.
— Возьмите вот этих! — приказал полковник. — Под строгую охрану!
— Вы не имеете права! — запротестовали партизаны. — Мы парламентеры…
— Что?! — выругался Кругер. — Я вам покажу «парламентеров»! Заберите их!
Прошло установленное время, а гарнизон молчал. Парламентеры не возвращались. Капитан приказал обстрелять казармы из минометов.
Это, очевидно, подействовало, потому что вскоре посланцев освободили, и они возвратились с ответом. Начальник гарнизона отказался капитулировать, ссылаясь на то, что нужно время, чтобы согласовать этот вопрос с командованием. Видно, он оттягивал ответ, надеясь на помощь. Штаб направил второй ультиматум, в котором предупреждал, что в случае экзекуций над населением гарнизон будет уничтожен. Кругер отказался капитулировать.
В середине ночи начался решительный штурм. Группа партизан во главе с Барановым ворвалась на территорию казарм и забросала их гранатами. Смельчакам удалось отбить два миномета и огнем отрезать фашистов от артиллерии и складов с боеприпасами. На поддержку группе Баранова подоспело еще два отряда. Высоченный Сашко Гоцеридзе установил пулемет на крыше казармы и поливал огнем кругеровские засады. Капитан видел, как из-за длинных, вероятно складских, помещений выползли два танка. Бой становился слишком неравным, и Олешинский, оставив автоматчиков на Сергея Мордвинова, крикнул: