Пароль — «Прага»
Шрифт:
— Откуда здесь взялась русская армия?
— Советская, — поправил капитан. И приказал бойцам: — Связать им руки и — в штаб.
Боярский побледнел, глаза на мясистом лице стали еще больше, нервно забегали.
В штабе Боярский отказался от папиросы и попросил пить. Конвоир поднес ему стакан воды. Тот показал ему связанные руки. Капитан велел развязать его.
Боярский окинул присутствующих прищуренным глазом и выпил стакан до дна. Рывком поставил его, вытер рукой губы и откинулся на спинку стула.
— Так кем ты здесь будешь, капитан? — обратился он прямо к Олешинскому.
— Об этом вы узнали, если бы я был у вас на допросе, а пока что меня интересует, куда вы едете, где сам Власов?
Боярский насупился и умолк. Олешинский повторил вопрос. Боярский поднял голову и ехидно прищурил глаза.
— Да знаешь ли ты, молодчик, какое войско идет за нами? Может, я тебе лучше скажу, как оно вооружено?
Олешинский хорошо понимал, что власовец тянет время. Тут вмешался Карел Падучек. Широкоплечий, высокий, он спокойно подошел к Боярскому и начал неторопливо связывать ему руки.
— Понимаете, — басом обратился он к власовцу, — нашему капитану не приходилось бывать на допросах в гестапо. Не то что нам с Гошеком. Надеемся, вы нам сами подскажете, как это делается.
Какой-то миг Боярский колебался с ответом, колючим взглядом пронизывая Падучека: видно, сильные руки и широкие плечи Карела заставили его кое о чем подумать.
— Вы, шкуры, — наконец бессильно прошипел власовец. — Записывайте!
Боярский не подозревал, какую роль в судьбе «батьки» Власова сыграют показания, данные им в партизанском штабе. После окончания войны главарь фашистских предателей был наказан советским судом, и в этом немалая заслуга принадлежала партизанскому штабу «Смерть фашизму!».
Власовская верхушка двигалась на машинах отдельной колонной. Рассчитывая на спокойную дорогу, она так спешила к Пльзеню, что оторвалась от основного войска. А Боярский даже вырвался на несколько километров вперед и первым попал к партизанам.
Как только разведка доложила о приближении к Пршибраму остальных штабных машин, Олешинский приказал местным отрядам пропустить их. И только когда власовцы въезжали в город, партизаны послали навстречу им хорошо вооруженный отряд чехов. Они окружили колонну и предложили власовцам сложить оружие. Те посчитали отряд чешской самообороной, а поэтому от разоружения деликатно отказались, тянули время, надеясь, что вот-вот подойдут войска и тогда разговор будет коротким. Падучек заметил, что последняя машина, из которой вышли офицеры, отстала от колонны. Наверняка шофер собрался удирать.
— Назад! — сурово крикнул Падучек. — Ни один от колонны не оторвется.
Охрана сдала автоматы. Генералы старались быть спокойными, надеясь на любезную беседу с чешским начальником гарнизона.
И вот они въехали на пршибрамскую площадь.
Из передней машины вышел в сопровождении чешских бойцов худощавый, зеленоглазый генерал. Это был начальник штаба власовской армии Трухин. Увидев начальника гарнизона в форме советского офицера, он остановился. Его офицеры засуетились. Но было уже поздно. Олешинский приказал немедленно сдать остальное оружие, а также все документы. Задержанных обыскали и арестовали.
— Большевистская сволота! — кричал на весь штаб Трухин, когда его допрашивали.
Толстые портфели с документами уже лежали на столе в соседней комнате, их тщательно пересматривал Володарев. Кроме разных оперативных карт, фашистской литературы, черновиков докладов Гитлеру и копий писем к нему там было полномочие на переговоры с американским представителем, фамилия которого не указывалась. В отдельном портфеле хранились тайная переписка Власова с американским разведцентром, список штата разведки и учебная программа по подготовке шпионской агентуры для засылки на территорию Советского Союза. И еще документы на получение большой суммы долларов.
Обратили на себя внимание Володарева и несколько разных свидетельств на имя жены генерала Шаповалова. В одном она — Вера Коптикова, в другом — Калмыкова. Здесь же было и два пропуска на ее имя. Что за чертовщина?
В это время к Олешинскому вбежала высокая молодая женщина, покрытая белым платком сестры милосердия. Чешские конвоиры посчитали ее русской, то есть «своей», и пропустили к коменданту.
— Я уполномоченная Международного Комитета Красного Креста, — не без волнения начала женщина. — Вы не имеете права задерживать штаб русской освободительной армии. Вот акт о том, что союзная армия приняла капитуляцию РОА. — Она подала Олешинскому бумажку.
Капитан, стоя около стола, неторопливо взял бумажку.
— Садитесь, — пригласил он женщину, не сводя с нее глаз.
Какой-то миг она колебалась, потом села и осторожно засунула руку в карман плаща. Капитан рывком схватил ее за локоть. От неожиданности женщина вскрикнула. Из руки выпал и лязгнул о паркет браунинг.
Левой рукой женщина судорожно стала расстегивать на себе плащ. Олешинский скрутил ей руки и позвал часовых. Шпионке не дали возможности воспользоваться ампулой с ядом, а при обыске у «сестры милосердия» нашли несколько фотографий, на которых она была снята вместе с Трухиным, Боярским и Шаповаловым в ставке Гитлера. Это была авантюристка и агент иностранной разведки.
Тем временем разведка доложила о приближении основного власовского войска. Положение было крайне напряженным. Отряды чешской Народной армии еще вели бои и разоружали отступающие немецкие части, партизанское соединение послало помощь Праге, а тут — в полном снаряжении власовцы. Держать всю верхушку предателей до прихода Советской Армии было рискованно.
— Ну что тут гадать, — хмуро обратился Виктор к Олешинскому. — Людей лишних нет, чтобы охранять этих гадов. Может, их тоже… и баста…
Олешинский отрицательно качнул головой.
Штаб уже послал свою разведку на связь с фронтом, а до прихода Советской Армии оставил у себя Трухина, Боярского и Шаповалова. Их взяли под усиленную охрану, и ответственным за это назначили Виктора. Капитан решил предложить власовцам добровольно сдаться им, как представителям Советской Армии. Снарядили две машины, отобранные у власовской верхушки, и Баранов возглавил этот дипломатический кортеж. Два хорошо вооруженных отряда заняли на всякий случай боевые позиции под городом.