Паровозик из Ромашкова
Шрифт:
— А я гораздо чаще мечтаю о дочери, чем о сыне, — ответила глупая я.
— Я же сказал, что меня это устраивает, — раздраженно проговорил Сергей Васильевич. — Если нужно, я даже разведусь с женой, у тебя с ребенком будет хорошая жизнь, а может быть, очень хорошая. — Он игриво погрозил мне пальцем, и его губы, будто оторвавшись от лица, перемахнули через стол и настойчиво прижались к моим.
Я, порядком обслюнявленная, резко отстранилась, и мой спутник, не удержав равновесия, упал галстуком в поджарку по-полтавски. За нашим «особым» столом воцарилась тишина, был слышен звук дребезжащих стекол и грозное сопение Сергея Васильевича.
— Извините, — вежливо сказала я и встала из-за стола.
— Сядь! — крикнул он жутко.
От испуга меня
— Мне пора домой…
— Доедай, я отвезу тебя на машине, — сказал мой спутник, потенциальный отец моей незапланированной девочки, — и слушай: такие предложения я не делаю всем подряд и каждый день. Я видел тебя однажды, ты мне понравилась, я понял, как сильно ты мне нужна. Теперь ты должна понять это.
— Любовь с первого взгляда? — живо поинтересовалась я. — А что, если я алкоголичка и проститутка, беспросветная дура с наследственными болезнями, а?
— Мне шестьдесят четыре года, — он грустно покачал головой, — я не могу себе позволить ошибаться. Ты хорошая, чуть бестолковая девочка. Подумай над этим предложением, а через недельку я перезвоню.
— Я уже подумала, я не могу, — виновато прошептала я.
— Ну вот, я же говорил, что ты хорошая, — улыбнулся он.
Мне стало страшно жаль себя и его, и очень не хотелось с ним ссориться.
— Может, попробуем дружить? — я заискивающе взглянула на него.
— Мне некогда, — обронил он и вытер губы салфеткой.
Хотя теперь я относилась к нему лучше, губы его были все же жутко слюнявыми. На его машине я ехать отказалась, мало ли посадок вокруг, а вдруг он захочет выполнить свою программу немедленно? Сергей Васильевич пообещал позвонить через неделю и уехал, а я долго ковыляла к остановке, сильно натерла ноги и, впихиваясь в переполненный троллейбус, улыбалась началу своей новой «может быть, даже очень хорошей жизни».
Вчера, ровно через неделю, у меня прорвало кран, к счастью, с холодной водой, и я затопила соседей. Видя мою беспомощность в борьбе со стихией, грозный интеллигентный сосед-семьянин решил спасти свою квартиру от моего потопа и кое-как приостановил водотечение. Кое-как, потому что из трубы все же капало: за десять минут натекала кружка, за двадцать — маленькая миска, за полчаса, наверное, натекла бы большая кастрюля, но ее было не подсунуть под ванну к месту аварии. Сосед взял с меня слово сидеть дома и наблюдать за наполнением маленькой миски, а если моя вода еще раз проступит на его потолке, пригрозил он, то я буду возмещать его семье солидный материальный ущерб. Я сочла договор справедливым и осталась дежурить. В тот момент, когда капля сделала миску пригодной для слива в унитаз, раздался телефонный звонок. Но дело было прежде всего: я вытащила наполненную до краев емкость и быстрым ловким движением подставила под ванну сменщицу-кружку и только после этого подошла к телефону.
— Добрый день, это я — Сергей Васильевич, — услышала я.
— Здравствуйте, — донесся до него мой осторожный голос.
— Что вы решили?
— Я не могу, никак не могу, у меня ванна протекает, — зачем-то оправдывалась я.
— Это окончательное решение? — спросил Сергей Васильевич угрожающе.
— Окончательное… Я соседей залила, — виновато перед всем миром всхлипнула я.
«Всего хорошего» повисло в моих ушах, я расстроенно опустилась в кресло и положила трубку, но короткие гудки все били меня по голове, напоминая, что пора подставлять миску.
Самой сложной проблемой того дня был мой ночной сон, вернее, его невозможность. Я прикидывала размеры пола в ванной и свои, жалела, что так быстро отказалась от диеты и что ела в детстве много морковки. От нее я и выросла
— Жди! — крикнул он, нырнув в лифт.
— Ох, — вздохнула я и недоверчиво покачала головой.
Сережа вернулся через двадцать минут, еще двадцать понадобились ему, чтобы закрыть течь.
— Что я тебе должна? — спросила я.
— Десять долларов за бензин и починку, бутылку коньяку — за потерянное время, — по-деловому ответил он.
— Все? — сказала я с надеждой, что он шутит.
— Да, — ответил он и улыбнулся, — я не очень хорошо зарабатываю, но лишнего мне не надо.
Удивительно, я, например, всегда нуждаюсь только в лишнем.
— Хорошо, — проговорила я, — а ужинать ты будешь?
— Ну, конечно, я умираю от голода, — весело прокричал он и пошел мыть руки.
— Тогда я вычту из твоих денег пять долларов и отдам по курсу, — торжественно провозгласила я.
— У тебя есть коммерческая жилка, — улыбнулся он, обнял меня за талию и вытер о мою щеку мокрое лицо.
Я выдала бутылку и поставила на стол ужин. Сережа был очень жадным, но боролся с собой, поэтому пили коньяк мы вместе. Вернее, я пила, а он поедал мои последние продукты. После ужина я опьянела и осмелела настолько, что позвонила соседу-семьянину и сказала, что дежурство снято. Сережа подобрел, и мы начали весело обсуждать наших коллег. На переходе к десерту было обнаружено, что только мы да добряк директор заслуживаем уважения в нашем коллективе, чуть позже, после еще одной моей бутылки, мы ощутили необходимость друг в друге и начали целоваться. После жарких объятий на кухне я была готова поступиться принципом «не спать с женатыми мужчинами» и поступилась им. В поисках дружелюбного дивана (бывшего супружеского) мы, целуясь, миновали кухню и коридор. В пути с Сережей было тяжело, его макушка едва доставала до моего уха, и мне хотелось взять его на ручки. Чтобы доставить мне удовольствие, бедный учитель английского шел на носочках, сообщая мне, что весь ушел в корень. И он не врал: со своим «корнем» Сережа был примерно одного роста… Я проснулась раньше всех в доме и долго рассматривала тонкий профиль Сережи. У него были темные волосы, закрытые домиком глаза и крупный сухой рот, он тихо дышал и нежно улыбался во сне. Мне захотелось прижать его к груди и добром, лаской выбить патологическую, кулацкую жадность из его хрупкого тельца. Еще я думала, что не против делить с ним зарплату и постель. Утром, за завтраком-кофе, он сказал:
— В субботу едем на море. Продукты — твои, бензин — мой.
Я покорно улыбнулась и кивнула. На работу я пришла ко второму уроку, и мы официально поздоровались в учительской…
К морю мы добрались во второй половине дня. Сережа обаял хозяйку-гречанку, и она бесплатно пустила нас в сдаваемый в сезон сарайчик.
Пропуская меня в маленькую калитку, мой друг сказал хозяйке:
— Это моя жена, — а я зарделась, как девица, ни разу не бывшая в загсе.
Хозяйка широко улыбнулась и поприветствовала меня по-гречески: