Партизан: от долины смерти до горы Сион, 1939–1948
Шрифт:
В трюме царило радостное настроение. На следующий день нас выводили группами на палубу, подышать чистым воздухом. Мы оглядывали наше судно, совсем небольшое, грузоподъемностью в 250 тонн, сделанное из железа. Но по сравнению с предыдущими кораблями, отплывавшими из Италии, наше судно выглядело "большим". То, что построено оно было из железа, давало нам уверенность в нашей безопасности и в том, что оно сможет устоять в зимнем штормовом море. Вдалеке, слева, мы видели берега Италии. Спустя полчаса мы оставили палубу, на которую поднялась другая группа. Еда распределялась дневным пайком: бисквитами, банкой консервов и литром воды на человека. Воздух в трюме был спёртым и жарким. Нас мучила жажда, но мы были готовы ко всему, — лишь бы добраться до берегов страны Израиля.
Корабль носил имя израильской парашютистки Ханы Сенеш, которая была сброшена в Венгрию вначале 1944, -помочь в спасении евреев. Она была схвачена,
Корабль "Хана Сенеш" плыл в юго-восточном направлении, вдоль западного берега Италии. Капитан был итальянцем, но на корабле находился и командир от "Хаганы. Экипаж корабля составляли итальянцы и евреи. Работала постоянная радиосвязь с подпольными радиостанциями "Хаганы" в Италии и в Израиле. Мы проплыли между Италией и островом Корсика, вблизи острова Эльба, где пребывал в свое время Наполеон в дни своего изгнания. Ночью прошли Мессинские проливы, отделяющие остров Сицилию от итальянского материка, и вышли в Средиземное море. В дневные часы мы лежали на своих спальных брезентовых гамаках. Других мест не было. Запрещено было стоять в узких проходах, ибо их использовали для выхода на палубу небольших групп на короткие промежутки времени, чтобы не вызвать подозрений у кораблей, проходящих мим нас. По ночам мы могли оставаться на палубе больше времени, но холод ночей декабря гнал нас назад в трюм. Высокие волны зимнего моря сильно качали наш корабль, и многие страдали морской болезнью. Мы считали часы и дни нашего пребывания в море. С приближением к Кипру нам решительно было запрещено показываться на палубе в дневные часы даже небольшими группами. Было опасение, что самолеты береговой охраны британцев, беспрерывно обследующие морское пространство, засекут корабль. Только по ночам разрешали подниматься на палубу. На расстоянии двух дней пути к цели, в районе, южнее Кипра, мы попали в сильнейший шторм. Небольшое наше судно швыряло с вала на вал, и огромные потоки воды окатывали палубу. Минутами мне казалось, что судно пойдет ко дну под мощными валами бушующего моря. Мы держались за трубы, к которым были прикреплены наши спальные места, чтобы не свалиться на дно корабля. Многие страдали от рвоты. Вдобавок, в это время, когда судно боролось с волнами, над нами пролетел британский самолет. Все были замотанными и ослабевшими. Самолет сделал несколько кругов над судном, палуба которого была пуста, и улетел на восток. Мы были на расстоянии одного дневного перехода от желанного берега.
Получили последний инструктаж перед спуском на берег в районе городка Нагарии. Бойцы Пальмаха нас будут ожидать, и оттуда развезут по поселениям западной Галилеи. Время схода с корабля выпадало на вечер Рождества, которое обычно британские солдаты празднуют, напиваясь до риз, и потому была надежда, что мы не наткнемся на их патрули.
С наступлением темноты, все мы поднялись на палубу. Тяжелые тучи обложили небо. Через некоторое время мы увидели вдалеке огни, корабль приближался к берегу, подталкиваемый морскими волнами. Мы быстро неслись к берегу Нагарии, но в темноте трудно было определить расстояние до него.
Внезапно мы ощутили сильный толчок и упали на палубу. Не поняли, что случилось. Корабль накренился вправо. Казалось, еще миг, и он перевернется. Я смотрел на берег, находящийся в десяти метрах от корабля. На берегу не наблюдалось никакого движения. Только вдалеке виднелись проезжающие автомобили. Бойцов Пальмаха не было видно. Перила накренившегося корабля были близки к воде. Один из наших прыгнул в воду. Не раздумывая дважды, я отбросил свой вещмешок в сторону и прыгнул за ним. Вода была холодной, показалось, что я замерзаю, и я решил плыть к берегу. Через несколько метров почувствовал, что ноги коснулись дна. Сделал в воде несколько шагов и вышел на берег. Я лежал на краю берегу и вдруг увидел фигуры, бегущие к нам. Это были бойцы Пальмаха, которые нас ожидали. Бурное море и небольшое отклонение в навигации отдалили корабль от назначенного места, где ему надлежало пристать. В течение считанных минут организовали сход с корабля, приталив его веревками к берегу. Люди начали сходить.
Утром британцы обнаружили корабль, который наскочил на мель, и рядом с ним надпись на бело-голубом флаге: "Корабль "Хана Сенеш", наскочивший на мель, приведен был с помощью организации "Хагана". Да будет этот корабль у берега Нагарии одним из памятников шести миллионам наших братьев и сестер и свидетельством позора британского правительства".
Корабль "Хана Сенеш" прорвал британскую блокаду.
Это произошло ночью 25 декабря 1945.
Ночь в свои девятнадцать лет я встретил на родине.
28. Пальмах — лётное подразделение
Снова я боец, продолжаю дело, начатое четыре года назад изъятием «обреза» из склада оружия немцев, который я принес в гетто. На этот раз не в вооруженной группе в гетто, обреченном на уничтожение, и не как еврейский партизан в советском соединении, а как боец в подпольном военизированном штурмовом отряде, воин Пальмаха, подразделения «Хаганы», созданной в мае 1945, когда ожидалось вторжение немцев в страну Израиля. Пальмах должен был создать партизанское движение на захваченных немцами территориях. С окончанием войны, закрытием британцами ворот страны и депортацией евреев, спасшихся из ада Катастрофы, Пальмах начал войну с британцами.
Четыре месяца прошло с той ночи, когда я сошел на берег Нагарии, до моего вступления в Пальмах. Первые шаги на родине я сделал в кибуце Ягур, куда прибыл на второй день пребывания в стране. Домики кибуца, окруженные густой растительностью, красивая столовая, ухоженные детские садики, действующее, полное жизни хозяйство, зеленые поля, склоны горы Кармель, высящиеся над кибуцем — все это пленило мою душу с первого взгляда. Мое знание иврита облегчило мое вхождение в среду жителей кибуца. Я сразу же наладил связи с кибуцниками, и в короткое время ощутил себя среди них, как дома. Работал в коровнике и полюбил это дело. После бурных, жестоких лет я снова жил нормальной жизнью. Субботний поход на гору Кармель с удивительным пейзажем, развертывающимся с ее высоты, первые поездки в Издреельскую долину и на озеро Кинерет — были полны впечатлений. Такие места, как кибуцы Нахалал, Эйн-Харод и Дгания, которые я помнил из песен детства, превратились в реальность. Я пришел к тому, к чему стремился, был в родной стране, в кибуце, мечты мои осуществились, но положение в стране не давало мне права почивать на лаврах.
Это был период борьбы. Корабли с нелегалами «Энцо Сирени», «Вингейт» и «Тель-Хай» были захвачены британцами, и все находящиеся на кораблях спасшиеся от Катастрофы остатки европейского еврейства, как мы, были помещены в концлагерь в Атлите. Бойцы Пальмаха ответили взрывом полицейского участка в Гиват-Ольге, подорвали радарную станцию на горе Кармель и атаковали лагеря ударных отрядов британской полиции. Фронт борьбы проходил и по районам, в которых была запрещена всяческая деятельность, согласно «Белой книге». В те дни еврейские поселенцы в Бирии около Цфата закрепились на земле. Бойцы ЭЦЕЛя — военно-национальной организации, и ЛЕХИ — борцов за свободу Израиля, действовавшие вместе с «Хаганой» в рамках «Движения еврейского восстания», усилили борьбу с британцами. На их акции британские власти ответили террором против еврейского населения страны, обысками и массовыми арестами.
В дни праздника Песах я посетил в центральной иерусалимской тюрьме моего друга детства Давида Левина. Член Пальмаха, Давид был арестован во время военной подготовки вблизи Мертвого моря и осужден на несколько лет тюрьмы. Я учился с ним в первом и втором классах школы "Тарбут" в Польше, затем он репатриировался в страну Израиля со своей семьей. 13 лет мы с ним не виделись. Только благодаря его брату Израилю, который был со мной, я узнал в этом высоком, широкоплечем парне, который улыбался мне сквозь тюремную решетку, Давида. Встреча эта взволновала нас обоих.
Мечты добраться до родной страны и жить там спокойной жизнью, разбились о реальность. Не мог я стоять в стороне, когда еврейское население страны боролось и платило жертвами. Совесть не давала мне покоя. Я был ветеран войны, обладал боевым опытом, мог многим помочь в борьбе, и решил мобилизоваться в Пальмах.
Первая реакция людей Ягура, когда я обратился к ним по вопросу вступления в Пальмах, была отрицательной. Они считали, что прежде, чем сделать этот шаг, я должен абсорбироваться в стране. Я же стоял на своем. Товарищи связали меня с Бени Магаршаком, который получил кличку — "политрук Пальмаха", одним из самых выдающихся людей в нем. Бени понял, чем я дышу. Он загорелся идеей, что я буду первым бойцом гетто и первым партизаном, вступившим в Пальмах. Учитывая особую важность этого шага, он предложил мне выбрать одно из трех специальных подразделений, в котором я захочу служить: морской отряд, взвод разведки или летную часть. Возможность служить в морской роте и участвовать в подготовке за границей, встрече с кораблей и устройстве нелегалов, я сразу же отверг. Я был новичком в стране, и не хотел из нее уезжать. Но возможность быть летчиком пленила меня. Было что-то волнующее быть летчиком в подполье, некое предвидение будущего. Летная часть Пальмаха была ядром будущего самостоятельного еврейского военно-воздушного флота. В начальном курсе полетов на планерах, проходивших в Издреельской долине летом 1943, участвовала небольшая группа людей Пальмаха. Только через два года, летом 1945, люди летной части начали тренироваться на настоящих самолетах под прикрытием "спортивного авиационного клуба". Небольшие самолеты типа "Остер", "Тейлокрафт" и другие принадлежали компании "Аэроплан" и стояли на летном поле военного лагеря британцев около Рамле.