Партизанская война. Стратегия и тактика. 1941—1943

Армстронг Джон

Отвод немецких сил, начатый 1 января 1943 года, довольно успешно был завершен к концу февраля. Основную массу немецких войск удалось вывести из-под удара. Оставшиеся силы образовали плацдарм вокруг устья Кубани и Таманского полуострова, который немцы удерживали еще на протяжении восьми месяцев, сковывая тем самым свои собственные силы и силы противника. Общее отступление немцев в 1943 году не позволило использовать этот плацдарм в качестве трамплина для дальнейших операций на Кавказе.

Ряд соображений, вытекающих из анализа сложившейся ситуации, имеет отношение к судьбе партизанского движения в этом регионе.

1. Оккупация началась лишь год спустя после немецкого вторжения, что дало советскому руководству достаточно времени на подготовку эвакуации, проведение разрушений и создание партизанского движения в этом регионе.

2. Военную кампанию на Кавказе, имевшую важное значение

для обеих сторон, оттеснила на второй план происходившая одновременно с ней битва за Сталинград. В результате людские и материальные ресурсы обеих сторон оказались значительно меньшими, чем это могло быть. Поэтому имевшиеся у немцев войска для борьбы с партизанами были малочисленными и не пользовались приоритетом при выделении подкреплений людьми и военной техникой. Поддержку партизан этого региона советское руководство также считало второстепенной задачей, и тем самым партизаны были вынуждены заботиться о себе сами.

3. Перед партизанами были поставлены две главные цели: срыв снабжения немецких войск и защита горных перевалов с тем, чтобы помешать дальнейшему продвижению немцев на юг. Первая цель так и не приобрела, как ожидалось, важного значения, поскольку нехватка транспорта не позволила наладить немцам полномасштабного снабжения войск, и тем самым задачи партизан утратили свою важность. Вторая цель была продиктована нехваткой у советской стороны людских ресурсов в этом регионе, но и в этом случае слабость немцев нарушила все их планы атаковать на горном кавказском фронте в полную силу.

4. Распыленность сил немцев и отсутствие относительно крупных военных действий на всем протяжении фронта в горах создавали ситуацию, при которой обе стороны стремились удерживать лишь стратегически важные участки территории, горные перевалы и линии коммуникаций. То же самое можно сказать и о калмыцкой пустыне и степных районах, открывающих доступ к устью Волги и Каспию. Как следствие, существовало вполне налаженное сообщение по суше через линию фронта между занятыми сторонами участками территории. Это позволяло партизанским отрядам: а) проникать через горы и пустыню на оккупированную немцами территорию и б) отходить с Северного Кавказа на советскую территорию.

5. Имеет смысл разделить короткий промежуток времени немецкой оккупации на два четко просматривающихся периода: с августа 1942 года по январь 1943 года, в течение которого немецкая армия контролировала Северный Кавказ, одерживала победы и – как будет показано ниже – пользовалась, как казалось, полной поддержкой коренного населения; и период с февраля по сентябрь 1943 года, когда удерживаемая немцами территория превратилась в небольшой плацдарм, а на других участках фронта происходило отступление немецких войск; инициатива перешла к советской стороне, повысился боевой дух ее войск и отношение местного населения к оккупационным силам стало более враждебным.

Представляя собой особый случай в плане целей немцев, советских интересов, непродолжительного срока оккупации и географических особенностей, Северный Кавказ остается важной разновидностью партизанского региона, изучение которого позволяет лучше понять альтернативные пути развития партизанского движения.

Советская политика на Кавказе, 1941-1942 гг.

К началу Второй мировой войны проводимая советским режимом национальная политика создала на Кавказе ситуацию, однозначно оценить которую наблюдатели во всем мире практически не имели возможности. По всей видимости, оказались успешными попытки привлечь на свою сторону отдельные слои местного населения – в частности, молодежь – путем предоставления возможностей для образования и развития культуры, что создавало определенную заинтересованность в сохранении советского режима. Вместе с тем Северный Кавказ традиционно являлся оплотом враждебных элементов, и даже в середине 30-х годов восстания – пусть и не имевшие успеха и легко подавленные – вспыхивали в Дагестане и других частях этого региона. Накануне войны вспыхнуло крупное восстание в Чечено-Ингушской АССР, продлившееся и после начала войны. Хотя республика и не была оккупирована немцами, в отдельных ее частях положение было нестабильным, и эти районы, по существу, вышли из-под советского контроля – факт, во многом стоивший чеченцам их формальной автономии, а многим из них жизни [87] .

87

Чечено-Ингушская АССР была ликвидирована 11 февраля 1944 года за «предательство» чеченцев. Хотя настроения большей части населения, по

всей видимости, были антисоветскими, сотрудничество с немцами было физически невозможно, поскольку республика не была оккупирована. Но следует отметить, что здесь, как и везде на Кавказе, немцы прилагали особые усилия к установлению контактов с лидерами национальных движений через агентов, забрасываемых на парашютах до и после оккупации Северного Кавказа. В результате этих операций, оказавшихся успешными лишь отчасти, удавалось выявить потенциальных коллаборационистов. Самой крупной была операция «Шамиль», когда в августе 1942 года и январе 1943 года сразу по нескольку групп парашютистов выбрасывалось в различных местах между Грозным и Махачкалой.

Чечня представляла собой наиболее яркий пример проявления народного недовольства. Типичным советским ответом на скрытое неповиновение являлась политика кнута и пряника. Помимо подавления открытой оппозиции Москва уменьшила до минимума количество чеченцев и представителей других северокавказских народностей в частях Красной армии. В донесениях немецкой разведки сообщалось: «В соответствии с приказом Верховного командования Красной армии от 14 апреля 1942 года все чеченцы были освобождены от службы в армии. На основании этого указания из 46-го запасного стрелкового полка было отчислено 700 человек. Основанием для указания послужило утверждение, что среди чеченцев неоднократно наблюдались волнения, а сами они полностью ненадежны и бесполезны для Красной армии. Так, например, в середине ноября 1941 года для подавления восстания в чеченском селе Баран в Шатойском районе пришлось привлекать слушателей Грозненского офицерского училища; последние понесли потери убитыми и ранеными. В прилегающих лесах находятся отряды чеченцев, которые провели рейд по Шелберойскому району, сожгли документацию и убили заместителя начальника милиции».

В другом донесении, видимо несколько преувеличенном, утверждалось, что после мая 1942 года призыв в Красную армию чеченцев, ингушей, кабардинцев и осетин не проводился.

Политика «профилактики» сопровождалась и новыми «уступками» в соответствии с принятой и в других частях Советского Союза стратегической линией военного времени, отмеченной либерализацией религиозной политики и использованием национально-патриотических вместо воинствующих коммунистических лозунгов. Согласно немецким источникам, в Красной армии в октябре 1941 года на случай внезапного проникновения немцев на Кавказ был образован особый комиссариат для борьбы с прогерманской пропагандой и прогерманскими настроениями в этом регионе. Когда в начале 1942 года положение стабилизировалось, этот орган был распущен. Но когда полгода спустя немецкое наступление возобновилось, согласно собранным немцами сведениям, был образован новый орган для ведения контрпропаганды, борьбы с немецкими агентами-парашютистами и сбора сведений о находившихся за рубежом кавказцах.

Опасаясь массового дезертирства в ходе боев на Кавказе, советское руководство в конце 1941 года объявило об амнистии за политические преступления, проявив тем самым осмотрительность. Согласно донесению одного из немецких агентов, эффект от этих мер оказался значительным.

«В настоящее время [сообщение от агента поступило в январе 1942 года] моральный дух военных и гражданского населения на Кавказе весьма высок. Объявленная в декабре 1941 года на Кавказе политическая амнистия затронула десятки тысяч людей и привела к укреплению позиций советской власти. В Грузии, Армении и Дагестане советские чиновники создали новые национальные Советы, оказавшиеся полезными вспомогательными органами в военной и гражданской сферах. Без согласия этих Советов не могут проводиться реквизиция и другие важные мероприятия… В целом советское руководство проводит на Кавказе новый курс, надеясь тем самым сохранить безопасность внутри региона, чьи резервы продовольствия, материальные и людские ресурсы смогут быть использованы в дальнейшем».

Когда немцы оказались на северных подступах к Кавказу, советская политика уступок пошла еще дальше. Немецкое Верховное командование было вынуждено признать, что в Закавказье режиму удалось укрепить свое положение путем «рассчитанных на перспективу уступок, связанных с выражением грузинами и армянами своих национальных чувств; например, ранее запрещенные армянские национальные книги и песни теперь разрешены». Попытки переложить вину за народное недовольство с плеч советского режима на немцев вместе с уступками национальным и социальным требованиям, по всей видимости, оказались успешными в регионе, расположенном южнее Кавказских гор. Но на Северном Кавказе увеличения лояльности населения к режиму отмечено не было.