Партизаны Е.И.В.
Шрифт:
Но неизвестного, шагающего в темноте с целеустремлённостью, делающей честь его храбрости, мало интересовали судьбы незадачливых предшественников. Походка выдавала в нём привычку к преодолению жизненных трудностей. И, скажем так, привычку преодолевать их при помощи абордажной сабли и пары пистолетов. Не исключался и мушкет, но сегодня такового не видно - не принято в наш просвещённый век ходить по городу с мушкетом.
Размытая тень отделилась от стены, а из-за спины донёсся стук тяжёлых башмаков. Лондонские ночные джентльмены в отличие от французских или испанских собратьев по ремеслу
– Надоело, в самом деле, - бормотал под нос неизвестный, ощупывая лежащие тела на предмет признаков жизни.
– Я им не нанимался улицы от разной погани чистить. Или пусть Александр Христофорович отдельно доплачивает.
Небольшой компенсацией за неприятную минуту стали несколько шиллингов и целая пригоршня мелочи, перебравшиеся в карман удачливого ворчуна. А что такого? В опасной работе каждая лишняя монетка может стать оружием, да и следы ограбления нужно оставить. И вообще, денег много не бывает, тем более на благое дело.
Этот вроде ещё не труп? Зря он так... Извини, приятель, но твои товарищи обидятся, если ты к ним не присоединишься - сковородки в аду рассчитаны как раз на троих.
Неизвестный вытер нож о чужую одежду и прислушался. Нет, всё спокойно. Выстрелы в порту не такое уж редкое явление, чтобы вызвать ажиотаж с толпами зевак, а ночной порой тем более никто не сунется, даже полиция. Это не в Петербурге, где на место преступления тут же прибывает не менее пяти вооружённых полицейских, причём в некоторых случаях - минут за пятнадцать до совершения оного.
Но всё равно пора сматываться! Как там Светлейший князь Кутузов говорил - "рвать когти"?
Накаркал, называется! Скрипнуло окошко над самой головой, и кто-то разбуженный близкой пистолетной стрельбой, выплеснул на улицу содержимое ночного горшка. О времена, о нравы, заставляющие с тоской вспомнить об оставленном четыре года назад Северном Парадизе. Там за подобные вольности с горшками нещадно дерут плетьми, а буде случится повторение, то подвергают штрафу в размере годового дохода. Или полной конфискации недвижимого имущества, причастного к совершению преступления, при третьем случае.
Неизвестный успел увернуться от дурно пахнущего дождя, и сделал в памяти зарубку. Нет, он вовсе не собирался объявлять личную месть содержателю портовой таверны, но при оказии... мало ли как жизнь покажет.
– Как добрались?
– несмотря на поздний час, шкипер неказистой обшарпанной шхуны встретил гостя на палубе.
– Я уж отчаялся дождаться.
Но гость в ответ достал из кармана камзола часы на серебряной цепочке, и демонстративно постучал пальцем по крышке:
– Ещё четыре минуты в запасе! Жака де Мида ещё никто не упрекнул в отсутствии пунктуальности.
– Так-то оно так, Яков Демидыч, согласился шкипер и мотнул рыжей, явно ирландской, головой.
– Но неспокойно на душе было. И стреляли вот недавно.
– Это я немного пошумел, - отмахнулся гость.
– Чаем угостите?
– С ромом?
– Непременно с ним.
– Тогда прошу в каюту.
Владелец шхуны, он же и судоводитель, из скромности не называвший себя капитаном, поскромничал и здесь. Его каюта по размерам и обстановке вполне могла поспорить с адмиральским салоном на любом из флагманских линейных кораблей флота Его Величества, и оставалось только удивляться её наличию на провонявшем рыбой корыте.
– Богато живёте, господин О"Брайан!
– оценил гость.
– Полно вам, Яков Демидыч, - смутился моряк.
– Вот будете у нас в Архангельске, вот там красиво. А тут... батюшка настоял, что бы всё как у людей было.
Де Мид с пониманием улыбнулся - старший Бревнов держал сыновей крепкой рукой, и даже звание капитан-лейтенанта не избавляло Ивана Васильевича от строгого отцовского пригляда.
– Сам-то он как?
– Да здесь, неподалёку. Его Александр Христофорович упросил возглавить контрабандные перевозки - лес потихоньку сюда тащит, хлеба немного, железом ещё промышляет.
– Железо с Навашинских и Выксунских особых заводов?
– Ага, оно.
– Скажите отцу, пусть поскорее уходит в море. Давеча опять половина оружейной мануфактуры на воздух взлетела... ищейки носом землю роют.
– Хорошо, скажу.
– А теперь главное, - де Мид вынул из-за пазухи запечатанный пакет.
– Лично в руки генералу Бенкендорфу.
– Так ведь Финский залив во льду!
– По мне, так хоть на воздушном шаре летите, Иван Васильевич, но донесение должно быть в Петербурге не позднее трёх, а лучше, двух недель. Понятно изъясняюсь?
О`Брайан в задумчивости почесал рыжую макушку. Приписанное к Министерству Государственной Безопасности судно находилось в Лондоне именно для подобных случаев, а наведение рейдеров Балтийского Флота на жирных английских купцов лишь побочный, хотя и весомый приработок. И как теперь, по льду пешком? Или на коньках? На коньках? Эврика!
Понятно, что вслух повторять бессмертное высказывание Архимеда Бревнов-младший не стал, но лицо посветлело от улыбки.
– Я, кажется, чаю обещал? Настоящего лянсина, правда, нет, но из Индии иногда привозят весьма недурной, - шкипер позвонил в колокольчик, и приказал явившемуся на зов матросу со зверской рожей урождённого валлийца.
– Семён, сообрази нам с господином майором самоварчик.
– С подполковником.
– Тем более. И остальное, к самовару полагающееся, не забудь. И побыстрее, сержант, побыстрее!
– Морская пехота?
– поинтересовался де Мид.
– Ага, из пластунов. Чудесные и добрые люди! Но как в Дарданеллы входим, приходится в трюме запирать.
– А что так?
– Турок не любят, страсть!
– У каждого есть свои мелкие недостатки, Иван Васильевич, и это не самый худший.
– Я же не против. Кто сейчас без греха?
– Вот и я про что.