Партизаны Е.И.В.
Шрифт:
Адъютант императора выбежал на улицу как раз в тот момент, когда майор Акимов бодро спрыгнул с седла и, небрежно поведя плечами, сбросил распахнутую шинель. Пришлось подхватывать на лету, будто какой-нибудь лакей в Опере. И попробуй не поймай - этот офицер постоянно сопровождал князя Кутузова в поездках в Париж, и прославился на дуэлях не менее фельдмаршала. Во всяком случае, генералов Грасиньяка, Першегю, и начальника лионской полиции господина Буйона застрелил именно он. Вот почему русские для поединков выбирают пистолеты? Не любят
– Добро пожаловать, месье майор!
– одна из немногих фраз, что получались у лейтенанта без жуткого акцента.
– Его Императорское Величество ждёт вас!
– Спасибо. И скажите своим солдатам, чтобы не приближались к моему конвою, - на приличном французском ответил Акимов.
– У наших наций разное понимание юмора.
– Простите...?
– Ракетный залп - это смешно или нет?
– Ни в коем разе не смешно.
– Вот видите! А мои бойцы не упустят случая пошутить, если с вашей стороны... Впрочем, я надеюсь на понимание.
– Оно будет, месье майор.
Акимов поднялся по ступеням, немного потопал ногами, сбивая налипший на сапоги снег, и распахнул дверь избы:
– Здравствуйте, Ваше Величество!
Теперь ожиданием томились съехавшиеся во временную Ставку Императора французские генералы с маршалами - весть о прибытии русских парламентёров разлетелась по округе мгновенно. Покорившие почти всю Европу храбрые вояки с полным на то основанием рассчитывали принять участие в обсуждении условий сдачи, несомненно почётных, и искренне недоумевали, когда император отказал в таковом праве. И охраняющие место проведения переговоров бородатые казаки не вызывали желания оспорить приказ.
Шли минуты, часы, а Наполеон всё продолжал разговаривать с русским майором за закрытыми дверями. О чём? Какие неприятности и резкие перемены к худшему принесёт это тревожное уединение?
– Вы ошибаетесь, Ваше Величество!
– вторая бутылка арманьяка под весьма скудную закуску сделала Акимова словоохотливым.
– Государь Павел Петрович вовсе не оспаривает законность французской, то есть вашей, императорской короны. Согласитесь, быть единственным в мире императором довольно скучно.
– А остальные?
– Наполеон сносно изъяснялся на русском языке, а привезённый майором благородный напиток подействовал благотворно, почти уничтожив акцент.
– В мире есть ещё императоры.
– Не буду спорить. Но скольких из них можно назвать таковыми не из лести? Вопрос неоднозначный.
Бонапарт согласился, и не стал более распространяться на столь щекотливую тему. Лишь снова выказал недоумения предложениями:
– И всё же не вижу второго смысла в словах Павла Петровича.
– А он есть?
– слегка обиделся Акимов.
– Его не может не быть, господин майор.
– А мне думается, Ваше Величество, всё дело гораздо проще, чем кажется при внимательном, но изначально ошибочном рассмотрении, и государь при личной встрече сам постарается объяснить.
Очередное упоминание о необходимости личной встречи с русским царём Наполеона расстроило. Он слишком хорошо помнил предыдущую, и не хотел бы вновь оказаться объектом дружеских, но на грани приличия, шуток. Одни только медведи с пушками на параде чего стоят... Но ехать в Петербург придётся, чёрт побери!
– Могу ли я взять с собой конвой?
– Разумеется, Ваше Величество, вы же не арестованы. Но рекомендовал бы брать тех, в чьих услугах более не нуждаетесь, кого не жалко. Народ исполнен патриотических чувств, и в дороге возможно... хм... всякое.
– Народ пойдёт против воли монарха?
– После подписания капитуляции? Нет, не пойдёт. Но до неё...
Наполеон грустно усмехнулся прозрачному намёку. Вроде бы и не сказано ничего определённого, но майор ясно дал понять о последствиях отказа от сдачи на милость победителя. И никаких претензий к русскому императору - местное население сделает всё само, причём из лучших побуждений. Впрочем, что же теперь плакаться...
– Когда можно будет выехать?
– Как только пожелаете, Ваше Величество. Лошадей, кстати, мы привели своих. Так я приказываю запрягать?
– Да, пожалуй.
Путешествие в возке отличается от такового же в карете в лучшую сторону, но утомляет вынужденной неподвижностью и скукой. И если последняя скрашивается неспешными разговорами, то с первой ничего нельзя сделать - лежишь, закутанный в меха, иногда сидишь, но всё равно движения нет, и заболевшие бока отравляют существование. И долгожданная почтовая станция воспринимается избавлением от мук, а её незначительные удобства кажутся верхом совершенства.
Часто так оно и было без преувеличения - в большинстве своём станции совмещали гостиницу, приличный трактир и баню. Проезжающим иностранцам за особую плату могли принести тёплой воды прямо в номер. Похвально.
– Ещё вчера собирался спросить, господин майор, - французский император расположился за накрытым крахмальной скатертью столом и с любопытством огляделся.
– Почему у вас нет разделения на благородную публику и чернь?
– В каком смысле?
– Акимов изучал список блюд, поданный расторопным половым, и отвечал не поднимая взгляда.
– Ну как же... видите крестьян в углу?
– Да, а что?
– Они и мы в одном трактире!
– Насколько я знаю, во Франции то же самое. Мне неоднократно приходилось видеть офицеров, обедающих в столь жутких харчевнях... И не понимаю вашего удивления.
– Офицер может зайти в низкопробный кабак, да. Но крестьянина никогда не пустят в более-менее приличную ресторацию.
– Да?
– в свою очередь удивился Акимов.
– У нас важно лишь наличие денег.
– Они не главное.