Партизаны не сдаются! Жизнь и смерть за линией фронта
Шрифт:
Штаб был совсем рядом, в соседней деревне, километрах в трех от полуострова. Там я узнал, что командира бригады Гудкова вызвали в Штаб партизанского движения на Большую землю, и он улетел туда на самолете. За командира остался комиссар бригады Игнатович Ф. Л. Кроме того, в штабе бригады мне сказали, что все французы, которые были распределены по отрядам, сбежали, и после их побега тут же начались бомбежки всех деревень, где стояли наши отряды. «Ах вон оно что, — подумал я. — Вот почему и наш француз пытался бежать…» Увидев меня, начальник штаба Руколь Я. Ф. спросил:
— Комиссар, у вас француз еще не сбежал?
— Нет,
— Так вот, комиссар, приказываю этого француза расстрелять. Все они — немецкие шпионы, засланные в нашу партизанскую зону. В других отрядах проворонили их, а вы молодцы. Немедленно отправляйтесь в отряд и выполняйте приказ.
Командира отряда мне не удалось увидеть, так как в соседней комнате, где располагался штаб, шло какое-то совещание. И я немедленно отправился в отряд. Приехав на полуостров, я спросил у Егора:
— Француз не сбежал?
— Нет, товарищ комиссар, куда он денется.
— Вот что, Егор, француза нужно расстрелять, такой приказ я получил в штабе бригады. Это немецкий шпион, а остальные французы из отрядов сбежали, поэтому нас бомбили вчера немцы.
— А, гад! Ну, мы этого не простим, — загорелся ненавистью Евсеев Егор. — Разрешите, товарищ комиссар, нам расстрелять этого фашиста.
Я знал, что у командира взвода Евсеева совсем недавно погибли от рук немецких фашистов лучшие его партизаны Красаев и Хващевский Николай. Евсеев никак не может забыть этих ребят, даже подумать не может о том, что нет уже в живых этих товарищей по оружию. Поэтому, нисколько не задумываясь, я дал ему это разрешение.
Получив приказ о расстреле гитлеровского агента, Евсеев ушел от меня. Я занялся текущими делами в отряде. Надо было назначить на посты партизан, проверить, печатаются ли на машинке нашим работником штаба Красинским Виктором листовки с сообщениями от Совинформбюро, и другими делами.
Недалеко от меня была та самая кухня, куда ушла работать Шура Пляц. Неожиданно я увидел, как у костра, где варился партизанский суп, появилась знакомая мне фигура француза, которого должен был расстрелять Евсеев. Вместе с ним шел один из наших партизан с карабином на плече. Они оба несли на длинной палке бачок для воды. Шли они в сторону озера, видимо, за водой. Я удивился, что Евсеев медлит с расстрелом этого француза. Но прошло минут пятнадцать, и вдруг прогремел выстрел. От неожиданности я даже вздрогнул и, вскочив на ноги, схватил свой автомат и бросился в ту сторону. «Уж не случилась ли беда? — подумал я. — Не убил ли этот француз того партизана, с которым они шли к берегу озера?»
Продираясь по кустарнику к тому месту, откуда был слышен выстрел, я неожиданно в кустах натолкнулся на распростертое на земле тело француза и рядом стоящего нашего партизана, который, увидев меня, доложил:
— Товарищ комиссар! Ваше приказание выполнено. Фашистский разведчик убит.
— Фу ты, — вырвалось у меня. — А я уж думал, не случилось ли с тобой несчастье, Сергей, — сказал я ему.
— Ну что вы, товарищ комиссар, тут все было продумано.
— Ладно, а теперь возьмите лопату и закопайте его в могилу.
— Все будет сделано, товарищ комиссар.
Я понял этого партизана. Ему было трудно убить человека, хотя он и был фашист. Если бы это было
Во второй половине дня из штаба бригады вернулся наш командир Агапоненко. Посмотрев на него и увидев очень мрачное и как-то осунувшееся лицо, я понял, что он приехал из штаба с тяжелыми вестями. Соскочив с седла и подойдя ко мне, Николай сказал:
— Ну, комиссар, тяжелые у нас наступили дни. Началась большая карательная экспедиция гитлеровцев против нас. Со всех сторон нас начали сжимать в большое кольцо немецкие каратели. Идут на нас с танками, с самоходными орудиями, с артиллерией и минометами.
Брошено против нас, по данным разведки, большое количество самолетов и другой военной техники. Одним словом, еще такого никогда не было. И нужно же было отозвать за линию фронта нашего комбрига… А Игнатович Федор — это не комбриг, он ничего не может, решить самостоятельно. Мы, командиры отрядов, предлагали ему сделать тщательную разведку и вырваться из этого кольца блокады, как много раз нам уже удавалось делать раньше, когда командовал нами Гудков Николай Петрович. И надо это было делать сейчас, пока кольцо окружения очень большое и еще можно прорваться через него, а потом уже будет поздно. Но Игнатович и слушать не хочет, твердит только одно: «Есть приказ Леонова Василия Сергеевича, которого назначили командующим нашей партизанской зоны. В нем сказано, чтобы все бригады, входящие в эту зону, в том числе и наша, с боями отходили на запад в сторону Лепельских болот, которые тянутся на многие километры вдоль реки Березины, и там заняли оборону».
Мы ему доказывали, что у нас нет боеприпасов. Того, что у нас имеется в запасе, нам хватит только на час боя. Но разве Игнатовичу докажешь? Комбригу Леонову хорошо, у него полно пулеметов, присланных из-за линии фронта. У него большое количество боеприпасов, а у нас кот наплакал. Ну, хорошо, займем оборону в Лепельских болотах, а чем там питаться, болотной травой, что ли? Надо было и об этом думать.
— Да, — сказал я, — положение очень тяжелое. В крайнем случае, мы можем продержаться с нашими запасами недели две, от силы три, а потом что? Что же будем делать, командир?
— Придется выполнять приказ, — сокрушенно ответил Агапоненко.
— Когда же нужно будет выступать, чтобы не оказаться здесь, как в мешке? — спросил я.
— Завтра утром. А сегодня надо все лишнее из нашего имущества закопать в этом лесу.
Мы построили отряд и приказали партизанам приготовиться утром к длительному походу. А сами вдвоем с Николаем выкопали в песчаной почве глубокую яму и спрятали туда пишущие машинки, велосипед, зимнюю одежду и чемоданы с личными вещами и другим имуществом. Тщательно все замаскировали и положили несколько камней.
Рано утром высланные на восточную сторону озера Селява разведчики доложили нам, что хотя в Колоднице еще немцев нет, но леоновские разведчики их предупредили, что в Черее уже немцы, которые двигаются большой колонной в сторону озера.
— Пора уходить, — заявил Агапоненко.
Подняв по тревоге отряд, мы двинулись колонной на запад. Впереди нас уже двигались обозы партизан других наших отрядов. Следом за нами стали уходить и местные жители деревень нашей зоны.