Партизаны полной Луны
Шрифт:
Варк раскрыл комм и подключился к новостным каналам.
— До какой станции у тебя билет? — спросил террорист.
— Львов, — ответил Антон.
— Извини, но ты сойдешь с нами. Раньше. В Золочеве. Поэтому дайте мне поспать.
Поезд пожирал Подолье. Никто в купе не сунулся. Антон специально следил, не сядет ли в вагон кто посторонний. Никто не сел.
Цумэ прикрутил ручку громкости — гнусная попса сделалась тише, а потом и вовсе сменилась приличным сканди-роком. Раненый, похоже, заснул. Антон вернулся к "Флагу".
Странно было: в школе история о том, как медицинский кордон полз через Мексику на юг, читалась как скучная агитка. А тут он поймал поток — документы, интервью, воспоминания, рабочие сводки вдруг обрели вес и объем… какая там агитка, это же было счастье — возможность что-то делать, возможность наконец, впервые за десятилетия, не отдавать смерти, а идти вперед и отнимать у нее. Навстречу войне и чуме — чтобы отступали они, а не ты. Какой там симбионт неизвестной этиологии, душу дьяволу продали бы, не задумываясь — за шанс, за тень шанса. Там был дневник Риестофера Кёртиса — генерального санитарного инспектора "крепости Пуэбла" — до и после инициации. Кёртис погиб через десять лет, в Эквадоре, когда там прорвало фронтир. Вряд ли он жалел, вряд ли кто-то из них тогда жалел. Всем казалось, что преград нет — и с орором справимся, и структуры Сантаны как-нибудь подчиним… Люди те почти все уже умерли, но из варков наверняка много кто жив. Интересно, как им — сейчас?
К Золочеву должны были подъехать в самый мертвый, самый глухой час. Ди пхи юй чхоу[6]. У мамы было много старых книг.
Антон опять подключился к терминалу поезда и открыл сводку последних новостей. О днепровском деле почти ничего нового. К счастью. А вот чего он раньше не знал — так это что групп террористов было две.
Варк снова пошел курить, а Антон задумался было, не пора ли будить раненого. Раненый избавил его от принятия решения.
— Запри купе.
"Штирлиц знал, что проснется ровно через двадцать минут. Это была привычка, выработанная годами". Старые фильмы у мамы тоже были.
— Откинь стол и подними меня.
Опершись о стол грудью, он свесил руки. Антон понял: нужно помочь снять куртку.
Футболка на спине разрезана. Ну да, попробуй сними её через голову.
— Водки, — сказал раненый, когда Антон снял с него футболку. У него была ещё по-зимнему бледная кожа, и синяки на ней прямо-таки цвели. Пистолета он, между прочим, так из руки и не выпустил. А ещё обнаружились ножны-браслет на правом предплечье. Не пустые.
Антон нашарил под сиденьем Цумэ бутылку, вынул пластиковый стаканчик из "обоймы" под стенной панелью.
— Хватит, — Антон вздрогнул и солидно перелил за пятьдесят грамм. — Давай.
Оружие он так и не спрятал, а правая рука явно никуда не годилась — из-под окровавленных бинтов, врезавшихся в кожу, от подмышки до лопатки расползалось очень нехорошее покраснение, а пекторальная мышца вздулась так, что любой воздушный шарик обзавидуется. Антон поднес стаканчик к губам раненого.
Он думал, что подпольщик станет ждать, пока водка подействует — но он сказал:
— Нож вот, бинты в сумке под сиденьем. Действуй.
Антон сглотнул и вынул нож из чехла на запястье. Короткий и широкий, он был тонок и остер, как опасная бритва, и гнулся бы, пружиня, если бы не ребра жесткости посередине.
— Серебро?
— Напыление. Режь.
Бинты сами собой распадались под лезвием. Увидев рану, Антон порадовался, что с полудня не ел. Входное отверстие — аккуратная круглая дырочка — было справа, на длину ладони под ключицей, на ширину ладони от грудины. Выходное — кровоточащая дыра, ожог с теннисный мяч диаметром, рваное мясо — между подмышкой и правой лопаткой. Но рана была не так страшна, как отек вокруг нее, похожий на карту Москвы: Бульварным кольцом — сгустки крови, коллоида и вот этого, похожего на говядину в супермаркете (Антона опять затошнило), а краснота — щупальца метро, пронизывающие московскую "субурбию". На воспаленной груди лиловел четкий отпечаток каблука. Антон зашипел сквозь зубы.
— Эмпат? — спросил подпольщик.
— Н-нет.
— Если плохо — выпей.
— Спасибо, я так…
Тем же ножом Антон разрезал очередной пакет с бинтами.
— Обведи пальцем границы отека.
Видимо, "Ван Хельсинг" кое-что смыслил в медицине и хотел сделать для себя какие-то выводы. Сделал, когда палец Антона завершил маршрут. Выругался беззвучно. Потом распорядился:
— Бери "Целитель" и дави прямо в дырку все, что осталось.
Склонился головой к столу и закусил ворот футболки.
— Г-готово, — пробормотал Антон, опустошив тюбик.
— Перевязывай, — подпольщик снова закусил футболку.
Антон дважды обтянул бинтами поджарый торс, обнаружив по ходу ещё одну интересную подробность: на шее, на прочной цепочке, этот охотник на вампиров носил не кулон со знаком зодиака, не камешек по китайскому гороскопу, а лепесток флеш-памяти. У Антона зачесались руки подключить его к своей планшетке. Да нет, чепуха — чтобы важные данные, пусть и под криптом, провозили просто так, на шее? А с другой стороны — надежнее всего спрятано то, что лежит на видном месте…
— Теперь через шею, — подсказал "Ван Хельсинг". — Не очень сильно затягивай — скоро больше разнесет… — тут Антон неловко его задел, и раненый, издав довольно громкое "Х-х-х-х!", ткнулся головой в стол и руководить прекратил.
— П-простите, — пискнул Антон. Нервы требовали разрядки, и он хихикнул. — Поверьте мне, я сделал это нечаянно, и, сделав это нечаянно, я сказал: "Простите меня".
— С… с… — просипел подпольщик, странно оскалившись. Самообладание дало-таки трещину, но выругаться по-настоящему, видимо, теперь мешал сбой легких.
И вдруг, хватанув воздуха, "пациент" прошептал на одном выдохе:
— Сударь, вы невежа… Сразу видно, что вы приехали издалека…
Контакт — есть контакт! Наверное, у него дома тоже держали старые книги.
В дверь кто-то ткнулся, и с горловым звуком подпольщик выпрямил спину, наведя пистолет на вход.
Послышался стук. Антон заметался, потом сквозь одностороннее зеркало двери увидел Цумэ и успокоился.
— Заканчивай, — процедил "Ван Хельсинг".
Антон вымотал последний метр бинта и закрепил его прилагающейся "липучкой". Кровь проступила тут же — выходное отверстие слишком велико, нужно шить. Операция нехитрая, но кому её делать? И вдобавок тело раненого было лихорадочно горячим. Антисептик, входящий в состав "Целителя", и антибиотик из самых простых, безрецептурных, потерпели очевидное фиаско — инфицированная рана отравляла организм.