Партизаны полной Луны
Шрифт:
Открыла ему смугловатая худощавая женщина в джинсах и ковбойке. Судя по испачканным землей резиновым перчаткам и взрытой клумбе перед домом, она высаживала какие-то цветы.
— День добрый, — сказала она. Точнее, "дэнь добрый" — Антон запоздало сообразил, что перед ним сейчас встанет ещё и языковой барьер, пусть даже не очень высокий.
— Добрый день, — ответил он на приветствие. — Я прошу прощения, но вышла такая история… мы с приятелями путешествовали автостопом, и у нас закончилась еда… и питье. Друг стёр ноги, остался у трассы, мы решили ловить машину — но сначала меня послали купить еды… вы не продадите
Брови женщины на секунду исчезли под косынкой.
— В мене тут крамниця, чи шо? — спросила она. — Тут десь написано, що в мене тут магазин, га?[11]
Антон смущенно отступил на шаг назад, а женщина высунулась из калитки и осмотрела свой забор — будто проверяла, не появилась ли на нем чудесным образом вывеска. Антон пробормотал: "Извините" — и повернулся было идти прочь, но женщина окликнула его:
— Гей! Я що, бігти за тобою маю? А ну заходь![12]
Через десять минут он был нагружен пирогами с творогом и яйцами, домашней колбасой, домашними же солёными огурцами и двумя пластиковыми бутылями вишневого компота: одна была своя, из-под колы, а другая, на полтора литра — хозяйкина, с отмытой этикеткой. Хозяйку звали Валя, и кроме бесплатной еды (на которую мальчик смотрел в ужасе — вдвоем с раненым Андреем они все это съесть не смогли бы), она дала ему толковый совет: дождаться на окраине села школьного автобуса, который пополудни будет развозить детей по домам, и на нём доехать до райцентра.
Если бы Антон действительно был хич-хайкером, он бы, без всяких сомнений, воспользовался этим советом. Но он не мог оставить ни Андрея, ни Игоря — особенно Игоря, особенно сейчас, перед полнолунием, особенно здесь, в каких-то двух километрах от этого славного дома, где обижаются на просьбу продать еду и дают даром.
Набравшись духу, он, перед тем как сказать "до свидания" ("спасибо" он сказал уже множество раз), выпалил:
— Laudetur Iesus Christus[13].
Валины брови снова подпрыгнули.
— Я іноземної мови не розумію, Антосю. Ідь собі, нехай щастить[14].
Антон внутренне "сдулся". Всё верно: он или слишком умён, чтобы ему везло, или слишком глуп, чтобы распознать везение. Какого лешего он зацепился за этот рушничок? Он значил всего лишь уважение местных жителей к павшим и к традициям. Не больше.
По крайней мере, у него есть еда и питьё…
На полдороги он услышал мотоциклетный рык. Двое парней на мотоцикле "субару" обогнали Антона. Придорожный гравий брызнул из-под заднего колеса. Машина остановилась, преградив мальчику путь. Сидящий сзади спешился. Здоровенный парень. Косая сажень, борода и все такое.
— In saecula saeculorum, amen[15], — сказал он, приближаясь к Антону. — Может, ты и херовое пиво пенистым называешь? Католики на латыни только в кино говорят. И деревня тут православная. Ты бы лучше сразу "шалом алейхем" сказал. Я Костя. А это Богдан.
Костя (если Андрей был собакой с глазами как чайные блюдца, то это была собака с глазами как мельничные колеса, а где-то ж ещё ходит собака с глазами как круглая башня…) отвел Антона в сад перед заброшенным домом и усадил напротив себя за столик для пикников: два пня и каменная крышка. Богдан демонстративно курил у мотоцикла, показывая, что в разговор вмешиваться не собирается. Поначалу беседа не заладилась, но после нескольких уклончивых ответов Константин твёрдо взял
— Слушай, Антон. Хочешь ты этого или нет, но разговор тут такой: сразу все карты на стол — или гуляй ветер. Мне некогда в шпиёнов играть. Может, ты Христа ищешь, а может — приключений на свою задницу. Ляпнешь потом, где не надо — людям навредишь, а то и чего похуже. Знаешь, почему деревня пустая на три четверти? В этом регионе до последних событий три раза свободную охоту объявляли. Три раза, Антоха, — он для убедительности показал три пальца, крепких и тёмных, как корни. — Или ты мне доверяешь, или — свободен.
Антон вздохнул — хуже точно не будет — и рассказал всё: от кого, куда и зачем он бежал, кого встретил в поезде и где их оставил. Чем дальше продвигался рассказ, тем интенсивнее тер бороду Костя. Когда Антон закончил, средней величины сказочный персонаж решительно поднялся, на ходу доставая из кармана старенький комм.
— Богдан, — распорядился он, набирая номер. — Знайды мени брата Михаила.
Даже Антону было слышно, какой у него ужасающий русский акцент, но местные жители, видимо, очень ценили даже попытку говорить с ними на их языке. Рот юного мотовсадника Богдана на миг округлился — видимо, брат Михаил был здесь фигурой серьёзной. Но тут же резко, по-солдатски кивнув, Богдан рванул педаль — и растворился в пространстве. Тем временем на вызов Кости ответили.
— Алло, Роман Викторович! Это Костя. Вы очень нужны. Огнестрел. Где? — обратился он уже к Антону.
— У поворота на Вильшанку в лесопосадке, — ответил мальчик. Он снова чувствовал себя как после прыжка с парашютом: события несли его, а не он направлял их. Энергия Кости равнялась энергии небольшого танка — в чем, вообще-то, ничего удивительного не было.
— А теперь — кросс, — сказал Костя, сунув комм обратно в карман и перехватывая у Антона пакет с едой, выданный щедрой Валей.
Всё-таки они попали на место не бегом, а скорым маршевым шагом, который утомил Антона не меньше, чем бег. Костя даже не запыхался.
— Морская пехота, потом санвойска — пояснил он коротко. — Денег учиться не было, пошел контрактником. Ну, где твои подопечные?
Они нашли их без всякого труда — из лесопосадки раздавались стоны, очень близкие к тому, чтобы перейти в крики. Андрей, распростёртый на земле, в бреду скинул с себя одеяло и перевернулся на спину, подставив небесам открытое и совершенно беззащитное горло. Но стонал не он, как подумал поначалу Антон. Стонал скрючившийся на коленях в четырех шагах от него Игорь. На сей раз он уже не казался чистым и светлым — покрасневшее тело покрывали волдыри, зубы стучали, щёки ввалились, под глазами, как и у Андрея, залегли темные круги, а из оскаленного рта сочилась слюна.
— Господи, — вырвалось у Кости.
Или… нет. Вовсе не вырвалось. Антон, хотя его сердце провалилось даже не в живот, а ниже, вдруг сообразил, что это не восклицание.
— А-а, пришли, — Игорь хрипел. — Ну, ты, здоровый. Вон его железка. Он сам уже ничего не может. Давай, сними мою голову.
Чтобы взять меч, нужно было сделать два шага вперед и наклониться. Наклониться — а варк двигается быстрее человека, даже на солнце…
— Нет, — выдохнул Антон.
Но Костя не спешил подбирать катану, просто стоял и шевелил губами — а Игорь следил за ним и нехорошо ухмылялся.