Партнер для танго
Шрифт:
— Какое время? — не поняла Зоя.
— Время есть для всего — выходить замуж, рожать детей. Время — помогать друг другу жить, что мы с тобой и делали. А потом… — он усмехнулся, — настало время расстаться, когда мы больше не нужны друг другу.
Ее губы скривились. Она тихо засмеялась. Потом громче, горько.
— Моя мать? Может ли такое быть? Ты не сам придумал?
— Я согласился с ней.
— Но… как ты мог вызвать ее на такой разговор?
— Твоя мать знала то, чего не знала ты.
— Что у тебя есть женщина? — внезапно осенило Зою.
Ну конечно, разве может мужчина спокойно говорить с женой о том, о чем говорит он? Значит, у него есть запасной вариант!
— Была, есть и будет. Единственная. Я однолюб, Зоя. Ты такая же. Ты всегда любила только его. Я не знаю лишь одного — как мать могла удержать тебя при мне. — Он рассмеялся. — Но она была хороший инженер. Умела строить мосты, и не только через реки.
Зоя молчала. Могла ли она повторить ему то, что кричала мать. О ней и Глебе? Что он ее брат?
Могла ли признаться Виктору, как однажды проверила, забыла ли Глеба? Она пошла на конкурс латиноамериканских танцев, не признаваясь самой себе, надеялась увидеть его.
Конечно, смешно в многотысячном зале отыскать Глеба, даже если он пришел бы туда. Но Зоя увидела другое — в одной паре танцующих она узнала их с Глебом. То самое танго, и та же страсть, и то же, словно вынужденное, одиночество.
Ей хотелось плакать. Ей не хотелось возвращаться домой.
Зоя плохо помнила, по каким улицам шла, но от самого зала она шла пешком, это точно. Когда закрыла за собой дверь, сбросила туфли в прихожей, увидела, что набоек на каблуках нет. Стерлись.
Часы показывали половину второго ночи.
Прислушалась. Было тихо. Ах, внезапно ударила в голову страшная мысль, если бы никого здесь не было! Если бы все вернулось назад и они с Глебом танцевали бы сегодня в том зале аргентинское танго!
Она прошла на балкон, оперлась на перила. Проспект пуст, светофор напротив дома мигал желтым. Его перевели в режим ожидания.
В такой режим в ту ночь Зоя перевела и себя. Она чего-то ждала, Но чего именно — не сказала бы сама.
Часы пробили три раза, объявляя, что весенняя ночь поворачивает на утро.
Она умылась, постелила себе на диване. Открыла окно, широко, чтобы холодный воздух в преддверии утра наполнил комнату, заморозил чувства, слишком горячие.
То, зачем ходила на концерт, она увидела. Она увидела снова, как выглядит любовь. Она узнала ее. Но то была чужая любовь…
Ну вот, все вспомнила. Зоя Павловна встала с дивана и почувствовала непривычную легкость.
19
Антон проснулся среди ночи. Что это было? Осторожно проверил пространство рядом с собой. Ну, конечно, пусто. С досадой поморщился. Значит, все-таки видение. Жаль. А он-то думал, на самом деле свершилось и он обнимал ту, которую не мог забыть… И делал с ней то, что казалось явью…
Стало жарко и потно.
Да, приснился сон, и это хорошо. Он вытеснил другой, давний, мучительный. Который начал сниться лет с шестнадцати. Антону снилось, что отец не умер, а попал в плен к северным женщинам. Они захватили его, чтобы оставить у себя…
Антон просыпался в горячем поту, ему казалось, будто он видел во сне не отца, а себя…
Сон на время оставил его, после того как в его жизни появилась Марина. Но связь оказалась краткой. На самом деле он еще не был готов к долгим отношениям. Ему так много хотелось… А если остаться с ней, значит, соотносить свои желания с ее. Будь он мужем, а не любовником, пришлось бы вникать в ее дела. Они стали бы общими, как все эти тряпично-синтепоновые овощи. Обсуждать ее договоры с клиентами, волноваться, заплатят ли ей вовремя. Беспокоиться о ее бюллетенях, этих символах свободы для рукоделия.
Марина говорила, что хочет открыть мастерскую, значит, он должен заработать деньги.
Он хорошо помнил последнюю встречу с Мариной перед отъездом на Чукотку.
— Мой милый доктор, — шептала она, глядя ему в глаза. — Кажется, международная арена выходит на меня.
— А не ты ли собралась на нее выйти? — спросил он.
— Помнишь, я делала овощи для ресторана? — говорила Марина.
— Те, которыми подманила меня? Ну да, ты меня заманила морковкой, как зайца.
— Насчет морковки помолчим. — Она захихикала. — Не будем уточнять, ладно?
— Ты нахальная, — фыркнул он, накрывая ее руку, которая потрепала его по щеке.
Ему ничего не хотелось. Только лежать вот так и тихо разговаривать.
— Допустим. Но я настаиваю: без подманки-обманки удачи не бывает.
— Ты снова снахальничала? — засмеялся он.
— Ну… — На щеках Марины появились ямочки. Они возникали, заметил он, когда Марина была особенно довольна собой. — Меня попросили зайти в тот ресторан. Посмотреть, какие овощи заглотили посетители.
— Они едят тряпки? — нарочито изумился Антон.
— Они крадут их. Хозяин попросил восполнить утраченное. Ты дашь мне бюллетень? Ах, теперь уже в последний раз. Как жаль.
Антон кивнул:
— Хронический хитрит. Так и укажу в диагнозе. Не написать ли мне диссертацию о новом заболевании?
— Новом, — фыркнула она. — Ты, как очень молодой человек, не знаешь о многих старых болезнях. Так вот, когда я рассматривала свои вещицы, со мной познакомился один человек.