Парус любви
Шрифт:
Ри Клэр Доминик думала об окрашенных в медовый цвет стенах Камарея и голубых колокольчиках, которые усеивают тамошние лужайки. Она как бы воочию видела перед собой Робина на Шупилти: он скакал по краю тихого озерца, где плавали белые и черные лебеди. Видела свою мать и тетю Мэри: они сидели под развесистым старым каштаном, а рядом на своих коротких ножонках ковыляли двойняшки, изучая этот еще незнакомый им мир. Фрэнсис играл с кузенами в крокет, а где-то поодаль возвышалась фигура отца.
– Нет цены слишком высокой, если за нее я увижу свою семью и Камарей, – наконец вымолвила Ри.
Данте Лейтон продолжал смотреть на ее гордое лицо. Фиалковые глаза
– Я запомню ваши смелые слова, миледи, – сказал Дайте ей на ухо, – и очень скоро попрошу расплатиться со мной. Мне нравится предложение заключить с вами сделку, и я полагаю, что вы держите свое слово, дорогая. Вы ведь так гордо заявили, что Доминики никогда не изменяют своему слову, поэтому я не предвижу никаких трудностей, – тихо произнес Данте, легко прикасаясь губами к ее щеке, словно в подтверждение того, что он не намерен отступаться.
– Гм-м...
Отвернувшись от порозовевшего лица Ри, Данте увидел опечаленную физиономию Хаустона Кёрби. Коротышка-стюард стоял на верхней ступени трапа с чашкой дымящегося кофе в руке.
– Наверное, мне надо было принести лимонад и вам, капитан Лейтон, – сказал Кёрби, неодобрительно фыркнув. Столь формальное обращение вызвало странное, хотя и мимолетное выражение на лице Данте. – Думаю, вам не мешало бы охладиться, сэр капитан, – объяснил стюард, ступая на палубу полуюта и приближаясь к стоящим в неловком молчании Данте и Ри.
Он протянул чашку, едва не выплеснув горячий кофе на бедро капитана.
– Ваш кофе, милорд, – сказал маленький стюард, делая особое ударение на титуле. Он как бы желал напомнить капитану о его благородных предках, никто из которых, по мнению Хаустона Кёрби, никогда не позорил доброго имени Лейтонов.
Данте неохотно выпустил золотую косу и милостиво соизволил принять предлагаемый ему кофе. Коротышка-стюард, однако, слишком хорошо знал своего капитана, чтобы не догадаться о его истинных чувствах.
– Если хотите, я провожу вас вниз, миледи, – с сияющей улыбкой предложил Кёрби, протягивая согнутую руку. – Надеюсь, вам понравится имбирная коврижка, которую я приготовил специально для вас. Она лежит у вас в каюте, миледи. – Это была взятка, предложенная с гордым видом. Кёрби подвел миледи к трапу и стал внимательно смотреть, как она спускается. Наблюдал за ней не только он, но и еще множество людей с палубы, хотя вероятность ее падения была очень мала. Бросив на капитана последний укоризненный взгляд через плечо, седой стюард скрылся внизу.
– А нам не достанется этой имбирной коврижки, мистер Кёрби? – с голодным блеском в глазах спросил Коббс. – Хорошо бы на борту у нас почаще бывали леди. Кок начинает готовить гораздо вкуснее. А то гороховый пудинг опостылел, просто нет мочи, – сказал он, широко ухмыляясь при виде оскорбленного лица стюарда.
– Думаю, ты все равно получишь что-нибудь другое, мистер Коббс, – съязвил Сеймус Фицсиммонс. – Может быть, селитру с лобскусом. Жаль, что мы скоро приходим в порт.
– Лобскус! – насмешливо фыркнул Хаустон Кёрби. – Как будто я когда-нибудь подавал лобскус в море. Вы знаете, что такое лобскус, миледи?
– Нет, – равнодушно уронила Ри. Остановившись у входа в маленькую каютку, освобожденную для нее Аластером, она думала о своем. Когда она оправилась от своей болезни, Марлоу настоял на том, чтобы капитан перевел Ри в его каюту. Его поддержал и Хаустон Кёрби, который сказал, что ей необходимо место, где она могла бы уединяться, а такой возможностью на корабле очень дорожили. Экипаж был убежден, что она знатная леди, поэтому ее переход в отдельную каюту был воспринят как сам собой разумеющийся. Если у капитана и были какие-то возражения, он воздержался от их высказывания. Аластер поселился вместе с Сеймусом Фицсиммонсом в его тесной каюте за трапом. Дверь в каюту капитана находилась в конце короткого трапа, и Ри заходила туда, только чтобы пообедать или поужинать.
– Лобскус можно готовить по-разному, миледи. В зависимости от того, что у вас есть под рукой, но обычный его состав – солонина с луком и картошка, смешанная с галетами. Конечно, это кушанье не сравнить с блюдами, которые стряпаю я, но оно удобно для приготовления в непогоду и питательно, – объяснил Хаустон Кёрби. – А теперь малость отдохните. Ужин будет готов через час, и вас уже ждет отменная куриная грудка. Я подаю это блюдо с особым соусом. Скажу не хвастаясь, что во всей Вест-Индии никто лучше меня не умеет готовить баранину по-креольски. Когда мы придем в Антигуа, я куплю свежих ананасов. Сам выберу их на плантации и сорву. Я знаю, как выбрать самые сладкие, а уж если я испеку ананасовый пирог, пальчики оближете, жаль, что ваш юный братишка не сможет его отведать. А вот капитан очень любит этот пирог...
Тут Хаустон Кёрби осекся, увидев выражение ее лица, явно намекавшее, что он сказал больше чем достаточно.
– Не спорю, миледи, с капитаном иногда трудно иметь дело. Я служу его семье почти полстолетия и не остался бы вместе с капитаном, если бы не был убежден, что он хороший человек, хотя и вспыльчив, как сам дьявол. Если уж он разойдется, его нелегко остановить. Он часто говорит не то, что думает. Поэтому его слова не надо принимать близко к сердцу. У вас много друзей на борту «Морского дракона», и мы не позволим, чтобы с вами случилось что-нибудь плохое, миледи, – самым серьезным тоном сказал Кёрби, чтобы успокоить девушку.
– Тогда, пожалуйста, мистер Кёрби, помогите мне бежать, когда мы приплывем в Антигуа, – в отчаянии шепнула Ри. По нервному взгляду, который она метнула на полуют, Хаустон Кёрби хорошо понял, какой страх она испытывает перед капитаном.
– Мне больно видеть, миледи, что вы так расстроены, но я ничего не могу поделать. Я верен капитану и, хотя не всегда согласен с тем, что он делает, скорее умру, чем изменю ему, – ответил маленький стюард, и Ри поняла, что это не пустые слова.
– Я не прошу вас предавать капитана, мистер Кёрби, – негромко сказала Ри. Глубокое волнение, которое выдавал ее голос, обеспокоило Кёрби; он знал, как опрометчиво порой поступают люди, полагая, что находятся в отчаянном положении. – Я хочу только свободы. Я никому не скажу, каким образом попала в Антигуа. Никому не скажу ничего плохого об экипаже «Морского дракона», – обещала Ри. – Даю вам свое слово, мистер Кёрби. Вы, как и многие другие, относились ко мне по-доброму, и я не сделаю ничего такого, что могло бы вам повредить.