Паруса над волнами
Шрифт:
— Я знаю. Нет ничего страшнее попутной штормовой волны. Но если форсировать ход парусами, всегда можно обогнать шторм! Я рассчитаю такие обводы корпуса и такую парусность, что «Катти» уйдет от любого урагана.
— Охотно верю, Линтон. Но вы знаете, что идеальных рулевых не бывает на свете. Достаточно судну рыскнуть на ветер, и догоняющая волна рухнет на палубу с кормы, сметая все на своем пути. Я сам несколько раз привязывался к штурвалу на «Ламмермюре». Зато мой старенький «Твид».
— Хорошо! — стиснув зубы, пробормотал Геркулес. — Вы заказываете и платите. Я строю вам второй «Твид». Я думал, что говорю со знатоком, но вижу, что крепко ошибся.
— Зато мой старенький «Твид» всегда оставался целым, даже принимая волну на корму, — продолжал Уиллис, будто не услышав слов Линтона. — И знаете почему? Потому что у него не обычная клиперская корма, а крепостная стена. Не было случая, чтобы на «Твиде» рулевые привязывались к штурвалу даже в попутный шторм. Я не хочу, чтобы вы копировали «Твид». Я хочу, чтобы вы обратили внимание на его корму. Если вы спроектируете такую у «Катти», то получится все, что надо.
«Получится недоносок по имени клипер», — подумал Геркулес, придвигая к себе чертеж.
— Ладно, согласен, — сказал он Уиллису. — Завтра я посмотрю ваш «Твид». Но если проект не удастся…
— Я оставлю вам право отказа.
?? ?? ?? ??
?? ?? ?? ??
Два дня Геркулес Линтон осматривал «Твид». Расспрашивал рулевых о поведении корабля при разных ветрах. Вымерял пропорции корпуса, присматривался к обводам. Было достойно удивления, что эта ломовая лошадь при свежем ветре превращалась в отменного рысака. Что-то здесь было от счастливой случайности, но не от расчета. А может быть, действительно, чертова корма?.
Рулевые божились, что в ровный легкий бакштаг[20] под всеми парусами они свободно делали по восемь узлов, руль прямо, и мальчик мог стоять на ручном штурвале. В свежий бакштаг или в полветра[21] скорость доходила до тринадцати узлов, а в бейдевинд[22], если не было большой волны, до десяти. При перекладке руля на ветер «Твид» послушно шел к ветру и быстро и безотказно ворочал оверштаг[23].
«Ну, что ж, попробуем повторить случайность. Сделаем «Катти» широкую корму», — решил Геркулес.
В рабочую тетрадь он записал основные размеры будущего корабля: «Чистая вместимость 920 регистровых тонн. Длина приблизительно 200 футов[24], ширина 33, глубина 20 футов. Приближенная площадь основной парусности 22 000 квадратных футов. Дополнительные паруса примерно 9000 квадратных футов».
Так начала рождаться его мечта.
?? ?? ?? ??
?? ?? ?? ??
Он рассчитал все, вплоть до последней скобы, и нарисовал несколько эскизов носовой фигуры — красавицы ведьмы Нэнни. Нэнни он изобразил в тот момент, когда она выдрала из хвоста кобылы удирающего от нее пьянчужки Тэма О'Шентера клок волос. Старая Белая Шляпа заказал фигуру лучшему резчику по дереву Френсису Хельеру из Блэкуэлла. Хельер превзошел самого себя. Нэнни Короткая Рубашка стремительно летела под бушпритом с вытянутой рукой, в пальцах которой зажат был клок волос. Ниспадающая складками одежда красотки плавно переходила в волнорез на форштевне. На резном завитке, украшающем бушприт, был изображен сам О'Шентер верхом на кобыле Мег. На корме Хельер вырезал «Звезду Индии» с надписью по кругу: «Небесный свет указует нам путь». Под звездой Хельер вырезал инициал Старой Белой Шляпы — букву W в лучах восходящего солнца.
?? ?? ?? ??
?? ?? ?? ??
25 января 1870 года полностью оснащенный клипер встал под погрузку. Он принимал на борт генеральный груз[25].
Геркулес Линтон ожидал отправки «Катти» в рейс с таким же нетерпением, с каким в детстве ожидал дня своего рождения.
И день наступил.
Еще засветло Геркулес пришел в порт с хорошей подзорной трубой. Он не хотел пропустить ни одной фазы отбытия.
На мостике «Катти» уже распоряжался Джордж Мьюди, бывший капитан «Ламмермюра». Уиллис назначил его на клипер сразу же после закладки судна на стапеле. Мьюди был опытным моряком, работавшим у Белой Шляпы уже восьмой год, и Геркулес радовался, что его «девочка» попала в умелые руки.
Солнце еще не взошло. По воде белым дымком струился туман. Ветра почти не чувствовалось. Все паруса «Катти» были уже отданы и висели красивыми фестонами на лакированных реях. Небольшая толпа народа собралась на пирсе. Линтон увидел среди провожавших белый цилиндр Уиллиса.
Мьюди отдал команду и по стеньге фок-мачты медленно пополз вверх нижний фор-марсель. Еще несколько слов в мегафон — и вот уже грот-марсель, а за ним нижний крюйсель подняты над главными парусами. Этаж за этажом распускались на реях облачные полотнища, и клипер принимал ту стройную, законченную форму, которую Линтон видел в десятках своих чертежей и в длинных колонках расчетов. Это было похоже на сон — цифры и линии обретали жизнь и превращались в корабль необыкновенной красоты.
Линтон не отрывался от трубы.
Вот уже все паруса поставлены и вытянуты «в доску». Реи разбрасоплены на разные галсы.
«Пошел шпиль!» — прошептал Геркулес.
— Пошел шпиль! — словно эхо отозвался на мостике Мьюди, и тотчас залязгала цепь на брашпиле, выбирая якорь. Сброшены с пирсовых кнехтов швартовые концы. Медленно и величественно, ловя чуть заметный ветер брамселями, «Катти» отвалила от пирса. Полоса воды между берегом и клипером становилась все шире. Уиллис снял с головы цилиндр и помахал им кораблю.
Линтон сдвинул трубу.
«Она должна дойти до Шанхая за восемьдесят пять дней, или я ничего не стою как инженер», — пробормотал он.
Если бы он знял, что «Катти» окажется самым невезучим кораблем!.
Весь путь в Китай ее преследовали неудачи. Ветры были слабы и неровны. Рангоут и такелаж подогнаны плохо. Паруса не выхожены и не обтянуты ветром до нужной формы, Сотни мелких доделок отнимали массу времени у команды. «Катти» добралась до Шанхая за сто четыре дня, и Мьюди не удалось получить премии за быструю доставку груза. Средненький клипер «Дал» прошел тот же путь за девяносто восемь дней. И все же, хотя «Катти» оказалась в числе последних, Джорджу Мьюди посчастливилось выколотить у шанхайских купцов чартер[26] на перевозку в Лондон чая нового урожая. Повезло потому, что большинство кораблей, обогнавших клипер, было пароходами. Китайские купцы неохотно грузили пароходы таким деликатным грузом, как чай. Дело в том, что в пути чай в цибиках дозревает. В это время он приобретает тот ни с чем не сравнимый аромат, который так ценят гурманы. А чем пахнут трюмы железных пароходов? Тухлой водой, дымом, антрацитом и крысами… Пароходный чай считался самым дешевым.