Парусам нужен ветер
Шрифт:
Я схватил будильник и — домой. «Ну, — думаю, — сейчас его вылечу. Может, он только чуть-чуть больной. Может, в нём одно колесико за другое нечаянно зацепилось. Я их расцеплю — и всё будет в порядке. В будильнике ведь что? Одни колесики с зубцами, а остальное — стрелки».
Прибежал домой. Сел за стол. Только хотел взяться за дело — и тут подумал: «Я вот вылечу будильник, а про это никто не узнает. Ни Борька, ни Вадик, ни Толька».
Привязал я будильник шнурком от ботинка к руке, чтобы не потерялся, и побежал к Борьке.
Звоню. Открывает Борька, как всегда, в своей тельняшке. Ему её дедушка сшил. Собственными руками. Потому что дедушка когда-то был моряком. Борька говорит, что тельняшку дедушка сшил суровыми морскими нитками.
— Вон уже сколько часов, — говорю, — а ты всё за мной не заходишь!
— А мы и не договаривались… Постой, постой, а это что?!
— Не видишь, что ли? Будильник. Его на руке носить можно…
Борька схватил меня за руку, нагнулся. Рассматривает стрелки и цифры.
— Ха-ха-ха! — засмеялся вдруг он. — Наручный будильник!.. Вовка, так ведь он когда зазвенит, так у тебя рука затрясётся знаешь как?!
— Ну и пусть трясётся. Только он пока ещё не работает.
— Так чего же ты его на руку нацепил?! Хвастаться, да?
— Я его, может, починять буду. Вот…
— А что?.. Правильно, Вовка! Мы его знаешь как здорово починим! Давай вместе, а то ты что-нибудь не так сделаешь.
— Давай, конечно. Я ведь потому к тебе прибежал, чтобы вместе…
Мы отвязали будильник от моей руки и положили его на стол.
— Ты хоть знаешь, из чего он состоит? — спросил Борька.
— Знаю. В нём колесики и стрелки. Колесики с зубцами.
— А пружина?! — закричал Борька.
Про пружину я совсем забыл.
Борька принёс отвёртку и молоток. Молоток здоровый — больше будильника. Я испугался. Тюкнешь таким чуть-чуть — и часы всмятку превратятся.
— А молоток зачем? — спрашиваю.
— Подожди, ещё пригодится, — отвечает Борька.
Сняли мы ручки, которыми заводят. Отвинтили три винтика, стали снимать крышку, а она не снимается. Борька всё лезет:
— Дай я чуть-чуть молотком…
— Да ты что?! Ты своим молотком лучше гвоздь в подоконник забей!
— В подоконник?.. А зачем? — удивился Борька.
— Пригодится, — говорю.
— Я вот сейчас тебе дам — узнаешь, как пригодится! Нам никак было не справиться с крышкой, и я сказал:
— Давай. Только осторожно.
— Не учи учёного.
Борька зажмурил один глаз, чтобы прицелиться, зачем-то два раза размахнулся и тюкнул. Он хорошо тюкнул — крышка так и отскочила. Только смотрим: что такое? Вместо красивого круглого стекла — одни дребезги.
— Ты зачем стекло разбил?! — закричал я.
— А ты чего орёшь?! Я же тебе крышку отколотил!
— А стекло кто разбил?! Кот Васька?!
— Не знаю. Я вот куда попал — по железу.
— А молоток чей?!
— Чей, чей…
— Да! Чей?!
— Ну, мой…
— А ещё говоришь, что не ты разбил… Оставайся со своим молотком, а я и без тебя часы починю. Мастер — только стёкла разбивать.
— Ну и уходи со своим будильником. Он у тебя всё равно отставать будет.
— Это мы ещё посмотрим, — говорю.
Дома я взял отвёртку из маминой швейной машинки и стал отворачивать маленькие блестящие винтики. Потом вытащил колесики и всё очень быстро разобрал. «Эх!.. Хорошо, что нет этого Борьки с молотком, — подумал я, — а то стоял бы и стонал: «Дай стукну, дай стукну…» А ведь это часы — не что-нибудь! Тут надо всё аккуратно, а он молотком… Никакого соображения нет у человека…»
Я работал, думал вот так вот про Борьку — и вдруг из будильника выскакивает что-то чёрное и — з-з-знь! Прямо у самого моего уха. Я так вздрогнул, что отвёртка тоже куда-то улетела. Я её не нашёл, а нашёл то, что вылетело из будильника. Это была простая железная пружина.
Мама позвала меня обедать. За столом я торопился, чтобы скорее приняться за дело.
В дверь кто-то позвонил. Я побежал открывать. Это был Борька.
— Ну?.. Починил? — спросил он.
— Осталось пустяки, — говорю.
— А мне можно? Я без молотка пришёл…
— Тогда заходи, — говорю, — только не мешай работать.
— Я тебе помогу держать что-нибудь.
— Знаю я, какой ты помогальщик…
— Вы чего там в дверях шепчетесь? — крикнула мама. — Боря, садись с нами обедать.
— Спасибо, я уже обедал.
— А у нас сегодня кисель черничный, — сказала мама, — может, выпьешь стаканчик за компанию с Вовкой?
— Кисель?.. Выпью. Только вы мне два стакана налейте. Я уже третий день стараюсь поправляться и ем помногу, — сказал Борька.
— Слышишь, Вовка, какой Боря молодец! Этак он тебя через неделю одной левой поборет.
Борька тяжело вздохнул.
— Нет. Через неделю не поборю. Может, через семь дней — и то не знаю.
Не успел я съесть второе, как Борька справился с киселём и пошёл в комнату. Тут я стал есть ещё быстрее, потому что этот Борька хоть и без молотка пришёл, а всё равно что-нибудь да натворит.
Вдруг слышу: звенит. Будильник звенит, а Борька вовсю громко чихает. «Вот так, — подумал я, — без меня зазвенел. И Борька чихает… Наверно, чтобы все слышали, что будильник не сам починился, а это он, Борька, его исправил».
Тут мне кисель показался горьким. И кто их только придумал, эти кисели. И второе тоже… Из-за этих обедов ничего настоящего в жизни не сделаешь. Мне стало грустно, потому что так за киселями можно всю жизнь просидеть.
Я пошёл к Борьке.
— Здорово, — говорю, — быстро ты починил. Что же ты меня не подождал… А говорил, вместе будем…