Парящие острова
Шрифт:
– А если они заболели? Или замёрзли совсем? Вы – люди или кто?
Валера от неожиданности попятился.
Егор осторожно взял сестру за руку.
– Лёль, мы сейчас их заберём. Правда!
Лёлька недоверчиво посмотрела на Валеру.
Тот отчаянно закивал:
– Конечно, заедем и заберём.
– А ваш приятель, – презрительно поджала губы Лёлька, – долго здесь валяться будет?
– Я его сейчас в нашу палатку перетащу. Это рядом.
– Вы, кстати, уверены, что его не убили? Или не сломали ему чего-нибудь? – не отставала Лёлька.
Валера хмыкнул:
– Вот девчонка растёт! Не бойся, у меня опыт знаешь какой? Ничего с Сашкой не сделалось. Он уже просто спит. Пьяный.
– Пистолет хоть подберите.
С моря донёсся гул мотора.
– Это папа! – радостно выдохнула молчавшая всё время Марфа.
Лёлька открыла сумочку, вытащила блокнот, ручку и что-то быстро нацарапала на первой страничке.
– Вот, – сказала она, протягивая блокнот Марфе. – Тут мой электронный адрес и мобильный телефон.
Марфа кивнула и пошла к большому чёрному камню. Егор вспомнил, что, когда их катер только причалил к этому берегу, он видел на поверхности камня какой-то предмет, но так и не успел его рассмотреть.
Марфа потянулась и достала маленькую металлическую коробочку с ажурной крышкой.
– Возьми, – улыбнулась она Лёльке. – Я эту шкатулку сюда в самом начале июня положила. Теперь в ней накопились летние песни моря. Соберёшься спать, поставь шкатулку у кровати, открой крышку, и тебе эти песни обязательно приснятся.
– Спасибо!
Лёлька посмотрела на Марфу и вдруг всхлипнула:
– У меня никогда не было такой подруги, как ты!
Марфа подозрительно засопела и отвернулась, но Егор заметил, что по её щекам медленно ползут две прозрачные слезинки.
Море сияло ослепительной синевой, ветер бил в лицо, а два катера, соединённые тросом, уверенно набирали скорость.
Анна, обняв Марфу за плечи, стояла на берегу и махала рукой до тех пор, пока они обе не превратились в крохотный тёмный силуэт, окружённый сверкающим на солнце рыжим облаком.
– Ой, – вспомнила Лёлька и сморщила нос от огорчения. – Так Марфа мне и не рассказала, кто такие чакли!
– Ничего, – улыбнулся Егор. – Она тебе напишет. Осенью, по электронке.
Глава 21
Егор стоял в тамбуре поезда «Мурманск – Санкт-Петербург» и смотрел в окно. Всё было так же, как неделю назад. И всё было по-другому. Позади остались и встреча с отцом, и объяснения, и слёзы, и бесконечная радость оттого, что они снова вместе.
Иван Степанович и его приятель были благополучно найдены и доставлены домой, целыми и невредимыми. Правда, Иван Степанович поклялся, что продаст катер и уедет из этих мест далеко-далеко.
Дядя Семён и Валера единодушно отказались от вознаграждения и быстро и незаметно исчезли с Большого Соловецкого острова, толком не попрощавшись ни с Егором, ни с его сестрой. Егор даже слегка обиделся.
Оказалось, что в первый же вечер, когда отец понял, что дети пропали, он с почты позвонил матери и сказал, что мобильной связи на Соловках нет и поэтому звонить ни он, ни ребята ей не смогут. Мама переполошилась, но поверила. Так что теперь им предстояло ещё рассказывать ей о своих приключениях. Как-нибудь осторожно-осторожно, чтобы она поняла и простила отца.
Когда поезд подошёл к маленькой станции, окружённой посеревшими от сырости заборчиками, Егор вернулся в купе. Лёлька спала на верхней полке, уткнувшись в стенку и даже во сне придерживаясь рукой за вешалку. Отец сидел у стола и делал вид, что читает журнал.
– Привет, – тихо сказал Егор.
Отец поднял голову и кивнул. Только сейчас Егор заметил, что у него появились седые волосы на висках, а на лбу прорезалась глубокая морщинка.
– Пап, – осторожно начал Егор. – Я давно хотел спросить, а как-то не получалось. Почему вы меня усыновили? У вас же Лёлька уже была?
Отец посмотрел на Егора.
– Да всё просто, – улыбнулся он. – Я тогда перед Новым годом поехал в ваш детский дом подарки от фирмы отвозить. Стеснялся жутко. И, чтобы поддержать, мама решила составить мне компанию. В общем, только мы вошли, в вестибюле увидели тебя. Я уж не помню, что ты там делал, но, когда нас заметил, вскочил и к маме на шею бросился. Она тебя подхватила. «Сыночек, – говорит, – миленький! Наконец-то я тебя нашла!» А сама плачет и тебя не отпускает. Ты тоже разревелся… Это потом нам объяснили, что детдомовские детишки любой женщине «Мама!» говорят. Только нам уже всё равно было. Мы решили, что ты станешь нашим сыном, и всё.
Егор слушал молча, только почему-то у него жутко щипало в носу и даже глаза от этого слезились.
– Вы меня усыновили, потому что я был сирота? – вдруг спросил он. – А если бы вы узнали, что мои настоящие родители…
Егор закашлялся и закончил еле слышно:
– Были очень плохими людьми? Преступниками?
Отец возмущённо посмотрел на сына:
– Твои настоящие родители – мы с мамой. Или ты в этом сомневаешься?
– Нет, – смущённо просипел Егор. – Но просто если у меня дурная наследственность? И вы бы это узнали только сейчас, то… Вы бы от меня отказались?
Отец с силой выдохнул воздух.
– Мы бы не отказались от тебя ни при каких условиях, – чётко выговаривая каждое слово, ответил он. – Как ты вообще мог до такого додуматься?
– Как? – переспросил Егор, чувствуя солёный привкус во рту.
А потом, всхлипывая и захлёбываясь словами, рассказал отцу об электронных письмах и последней эсэмэске.
– Понимаешь, там было: «Твои родители считают, что усыновили сироту. Я знаю – это не так. Хочешь, чтобы и они узнали, что твоя настоящая мать Ирина Зотова – алкоголичка, а отец – м…» Я думал-думал. Ведь «м» – это, наверное, маньяк?
– Дай-ка мне мобильник, – дослушав сына, попросил отец.
Егор протянул сломанный телефон.
Отец открыл крышку, вытащил аккумулятор и несколько минут ковырялся в нехитром «мобильничьем» нутре. Когда он поставил аккумулятор обратно и нажал кнопку включения, аппарат отозвался радостным писком.
А через минуту загудел, получив новое сообщение. Отец открыл текст, быстро прочитал и протянул Егору.
Это было окончание той самой эсэмэски.
После многоточия в скобках шли слова «ожно сказать, что его просто не было».