Parzival
Шрифт:
О, талия, как у муравья!..
. . . . . . . . .
И все же он подозревает,
Что штурм последний созревает:
Король войска решил вести
На штурм, чтоб начисто смести
Ту башню, где они засели...
...Вдруг слышен глас Кингримурселя:
"Обидеть гостя я не дам!
Скорее я погибну сам!
О, мерзостное прегрешенье!..
Мое принявши приглашенье,
С условьем прибыл он таким,
Что будет лишь со мной одним
Сражаться истины во имя!
Со мною, а не с остальными!
Что будет
Желанный гость, достойный друг,
С должным принятый почетом...
С таким я звал его расчетом,
Чтоб только божий суд решил,
Свершил он или не свершил
То, в чем его подозревали?..
Мы слишком долго прозревали!
Но сгинул сей недобрый сон:
Я вижу – невиновен он,
Коль Бог меня призвал к защите!..
Не здесь виновника ищите!
Гаван, ты слышишь? Я с тобой!..
Держись! Мы выиграем бой!
И хоть пока еще нам туго,
Мы выручим друг друга!.."
Не замедлил Гаван с ответом,
И состоялся мир на этом
Между двумя бойцами,
Между двумя сердцами...
Кингримурсель призвал народ,
Штурм прекратив, начать отход.
Толпа мало-помалу
Его словам внимала,
И потому, что был он прав,
Да и ландграф 112 был здесь бургграф,
Пред коим не только дрожали,
112
Ландграф – титул некоторых владетельных князей в средневековой Германии.
Но коего и уважали, -
Толпа заметно поредела.
Король в смятенье: «Плохо дело!..»
К тому ж Кингримурсель пробрался
К Гавану, с которым он побратался...
. . . . . . . . .
И Вергулахт своим князьям,
Испытанным своим друзьям,
Промолвил: "Взявши крепость с боем.
Отплатим им обоим!.."
Но тут раздался ропот:
Сказались разум да и опыт,
Накопленный с предавних пор,
Что не к добру ведет раздор
Меж родичами кровными...
И, будучи немногословными,
Князья сказали просто:
"Какой с невинных спрос-то?
Пойди на мировую!.."
...И вот я повествую
О наступившем мире
И о роскошном пире,
Который рыцарям был дан,
И как мой дорогой Гаван,
Очищен от наветов злобных,
Средь паладинов бесподобных
Внимал рассказам боевым
О тех, кто пал и кто живым
Вернулся, невредимым,
Притом непобедимым...
. . . . . . . . .
И вдруг король сказал: "Увы,
Чуть не лишился и я головы,
Когда вступил со мной в сраженье
Рыцарь в красном снаряженье.
Он не известен здесь никому,
Но в мощи равных нет ему.
И вот я, побежденный, сдался...
Но тут такой приказ раздался:
Я должен до исхода
Нынешнего года
Святой Грааль ему добыть, -
А
Тогда дойти до Пельрапера – града,
Где живет его счастье, его отрада,
Для него затмившая белый свет,
И передать ей его привет...
При этом лицо его все лучилось...
Все это совсем недавно случилось...
Что ж. Мне пора исполнить долг..."
...На этом Вергулахт умолк...
. . . . . . . . .
. . . . . . . . .
...Гаван премного удивился
И рек: "Ты не освободился,
Король, от долга своего?
Так знай: я выполню его!
Обманывать не стану:
Святой Грааль достану,
Чтоб только вызволить тебя,
Антиконию возлюбя..."
. . . . . . . . .
Гласит старинное преданье,
Что тяжким было расставанье
С Антиконией дивной,
Чей поцелуй призывный
Был ею снова повторен...
Гаван был ею покорен...
...Пересказать охота,
Что, по словам Киота, 113
Он сам когда-то прочитал...
Гаван не плакал, не причитал,
А рек не без сердечной боли:
"Я покорюсь господней воле,
Чтоб в путь далекий поспешить,
В надежде подвиг совершить,
Коль вы меня благословите!
113
Киот. – Вольфрам фон Эшенбах не менее семи раз называет в своем романе некоего провансальца Киота, якобы впервые изложившего (по-провансальски) сюжет о Парцифале, основываясь на каких-то арабских материалах, разысканных им в Толедо. Наиболее подробно Вольфрам говорит об этом в книге IX романа. Однако современные ученые склонны видеть в этих ссылках на загадочного Киота простую мистификацию. Полагают также, что это могло быть имя писца, переписывавшего рукопись.
Так будьте счастливы! Живите,
Не зная горя и забот...
Меня ваш образ поведет!.."
И королева отвечала:
"Когда б не столь постыдно мало
Я вам, мой рыцарь, помогла,
Я успокоиться б могла...
Вы, кто смогли бесстрашно биться,
Смогли бы большего добиться
И мира лучшего достичь,
Но как бы ни был грозен бич
Судьбы, что правит нами всюду,
В любой беде я с вами буду,
Вам сердце отдано мое,
Без вас мне в мире не житье..."
Она его облобызала
И этим сердце его терзала.
Не только он, да и она
Печаль изведали сполна...
...Те, кто Гавана сопровождали,
Коней пораньше оседлали
Под липой, в густой тени,
Чтоб отдохнуть могли они
Перед дорогой дальней...
Кингримурсель был всех печальней
И проводить хотел его
К границам графства своего...
...Гаван сказал ему: "Не стоит,
Пусть вас ничто не беспокоит.
Избрал я тяжкий жребий свой,