Пастораль с городскими мотивами
Шрифт:
— Да почти все то же самое, что и в прошлый раз. Еще одну компьютерную программу освоил — правда, не для работы, для души. Теперь на досуге пейзажи моделирую. Иногда на наше Заречье очень похоже получается. Если не заброшу это дело, в следующий раз привезу тебе что-нибудь из удачных набросков.
— Ну, малевал ты всегда знатно! Сколько себя помню, вечно с карандашом за ухом сидел. Не понимаю только: на фига ты компьютером рисуешь? Разве руками не проще?
— Эх, Колька, как бы тебе объяснить? Это совсем другое! Возможности другие, ощущения
— Смотрю я на тебя, Гарик, и думаю-, чем дальше, тем мудренее выражаться начинаешь! Все-таки сдается мне, что все художники малость чокнутые. Нет, ты не обижайся, я на тебя не наезжаю! Просто… странно все как-то. Вроде за одной партой с тобой сидели, одни тропинки топтали, даже за девчонками одними и теми же ухаживали! А на поверку выходит, что выросли совершенно разными! Даже говорим с тобой словно на разных языках.
— Боишься, что со временем и вовсе разучимся друг друга понимать? — грустно усмехнулся Игорь.
— Да нет, просто чудно как-то…
В комнату вошла Колькина жена. Завидев гостя, всплеснула руками, подошла поздороваться:
— О, Игорек пожаловал! А я-то уж думаю, это телевизор бухтит или Колька с кем-то. разговаривает? Дай, думаю, проверю. А это ты!
— Привет, Танюша!
— Между прочим, я тебя вчера вечером после покоса ждала! Как раз детей уложила, думала, ты придешь.
— Да не до того ему было, — подмигнул жене Колька. — Сама ж понимаешь: знакомую встретил, то-се, дело-то молодое…
Татьяна еле заметно скривилась. Упоминание про городскую выскочку, наговорившую ей вчера гадостей, было явно излишним. Впрочем, Колька и сам сообразил, что эту тему в присутствии Татьяны лучше не поднимать, поэтому мигом перевел разговор на другое:
— Тань, а ты нам пока какой-нибудь закусочки приготовь, лады? Мы уж и стол поставили…
— Да я вижу. Конечно, приготовлю!
— И это, к закусочке хорошо бы и того, — умоляюще улыбнулся супруге Колька и многозначительно провел пальцами под подбородком. — Игорек вон, выпить хочет!
Татьяна, качая головой, с укоризной смотрела на мужа:
— Все бы тебе «того». А то я не знаю, кто из вас до сорокаградусной охоч! Обойдёшься, все в свой срок! А и впрямь, потерпите-ка лучше! Идите вон на улицу. На завалинке подождете, а как все будет готово — позову!
— Тань! — не сдавался Николай, — ну не будь зверюкой-то!
— Идите! Нечего тут мешаться! — Голос Татьяны посуровел.
— Пойдем, Коль, — позвал приятеля Игорь. — И правда, давай лучше посидим-подышим. Знал бы ты, какой у вас тут воздух! Травами да свежестью пахнет!
— Да где ему знать, — проворчала Татьяна, — как из дома, так дымит паровозом!
Переглянувшись, приятели встали и вышли на улицу. Проходя через сени, Колька захватил с собой садовые
— Ну, доставай уже!
Улыбнувшись, Игорь вынул из сумки коробку сигар. Колька мигом подтянул ее к себе, повертел в руках, со смаком распечатал хрустящий целлофан. А Игорь, откинувшись назад, потянулся всем телом и глубоко вдохнул пахнущий медовой сладостью воздух.
— Знаешь, Коль, вот можешь надо мной смеяться, но больше всего мне знаешь, чего в городе не хватает? Вот этого раздолья! Тут ведь даже голова по-другому работать начинает! Прямо хоть каждую неделю сюда за вдохновением приезжай!
— Так за чем дело стало? — полюбопытствовал Николай, доставая из коробки сигару. — Бери да приезжай! Я всегда говорил: в городе — какое соображенье? Может, ты там какую университету и закончил, а мозгой я тебя всегда шибче буду!
Игорь расхохотался при виде столь неприкрытого хвастовства приятеля.
Ничуть не обидевшись, Колька продолжил:
— Зря. Вот ты горбатишься в городе, суетишься. А жизнь-то вот она, тут. Вся как на ладони. И ты тоже ведь это знаешь, иначе не приезжал бы. Торчал бы в своей столице и думать про нас забыл.
— Есть такое, — кивнул Игорь. — Хлебнешь деревни и в город другим человеком возвращаешься. Опять жить можно. Сил полно, хочется сделать что-нибудь этакое, работа спорится…
Тем временем Николай не спеша срезал садовыми ножницами кончик сигары, подобрал валяющуюся под ногами щепку и зажег ее от дорогой зажигалки, пару лет назад подаренной ему тем же Игорем. Смакуя, раскурил сигару, выпустил изо рта облачко дыма и лукаво улыбнулся.
— А все-таки не понимают эти твои иностранцы настоящего табаку!
— Чего ж куришь тогда? — прищурившись, поинтересовался Игорь, заранее зная, что ответит ему приятель. Этот разговор с разными вариациями повторялся из раза в раз и давно стал чем-то вроде привычного и безобидного ритуала.
— Так все равно ж уже привез, — развел руками Николай, — не пропадать же добру!
Некоторое время на завалинке было тихо. Попыхивал сигарой Колька, Игорь уставился на пролетавшего высоко в небе коршуна. Им обоим было хорошо и уютно, да и слова сейчас были не нужны. Чем дальше, тем больше слова разделяли их, заставляли чувствовать себя чужими людьми, по странному стечению обстоятельств имеющими общее прошлое.
Молчание нарушил Колька:
— Слушай, что я хотел сказать-то…
— Ну? — лениво обернулся в его сторону Игорь.
— Ты чего по поводу Макарычевой внучки думаешь?
— Ангелины?
— Ее, а кого ж еще?
— А что? Имеешь виды?
— Да какие там виды, — отмахнулся Николай, быстро оглядевшись по сторонам, нет ли кого поблизости. — У меня Танька да мальцы. Ты-то сам как?
— Сам-то я думаю, — чуть передразнивая Кольку, ответил Игорь.
— Ну, гляди, — кивнул Николай, — шибче думай. А то у меня строго с этим.