Пастушка Анка
Шрифт:
— Можно, но только осторожно, краем глаза, и то прищурясь, — согласился бродяга и чуть приоткрыл мешок — чуть-чуть, на ширину детской ладошки.
«Продавец счастья» нагнулся, увидал во мраке мешка чью-то необычную шерсть, вскрикнул и… И тут случилось нечто ужасное. Белая мышь выпала из ящика и угодила прямёхонько в мешок!
Хозяин мыши подпрыгнул от неожиданности и завопил:
— На по-о-о-мощь!
Решив, что из мешка лезет лев, люди бросились кто куда.
— Лев! Лев! — кричали они. — Спасайся кто может!
— Вон он, лев! Караул!
Всполошилась вся ярмарка, народ кинулся врассыпную. Цыган забыл про своего медведя и влез на первое попавшееся дерево; какой-то пастух с перепугу принял медведя за своего осла, вскочил на него верхом и поскакал по дороге; продавец пряников пустился наутёк в одну сторону, а его лоток, зацепившись за чью-то повозку, поехал в другую. Пожарник на высокой каланче тоже перепугался и заорал во всё горло:
— Эй, люди! Затворяй окна, двери! На ярмарку львы напали!
Все жители города заперлись в своих домах, затворились, задёрнули занавески на окнах, закрыли ставни, задвинули засовы, заложили двери шкафами, кроватями, столами, стульями, перинами, подушками, шапками и зубочистками. Улицы опустели. Только по булыжной мостовой промчались четыре подковы и пара стоптанных башмаков — они отстали от лошади и всадника, которые слишком быстро сбежали из города.
А что произошло с белой мышкой и удивительным мешком?
В суматохе и панике схватил мешок старый крестьянин — тот самый, у которого кукурузное поле каждый год медведи разоряли. Впопыхах он, видно, решил, что в мешке его поросёнок. Когда же возле своего поля под горой он нагнал других беглецов с ярмарки, те закричали в великом страхе:
— Эй, дед, да ведь у тебя в мешке-то — лев!
От ужаса старик зажмурился, а когда снова открыл глаза, вокруг уже никого не было: ни путников на дороге, ни пастухов в поле, ни даже птиц в воздухе. Лишь издали доносились крики:
— Эгей, берегитесь, люди! У дяди Усача лев в мешке!
А бедняга Усач с мешком в руках крался к своему полю. Он зашёл в кукурузу, осторожно опустил мешок на землю и, отбежав на другой конец поля, закричал:
— Эй ты, лев! Смотри не спи! Ночью медведь за кукурузой пожалует, так ты сожри его вместе со шкурой!
И крестьянин так резво понёсся домой, что за ним едва поспевали его собственные ноги.
Союз кота и мыши. Из тёмного мешка — под заспанные звёзды. Третий союзник. Грушетряс Кукурузович. Секретный план
Над кукурузным полем и брошенным мешком нависла зловещая тишина. Казалось, всё вокруг смолкло лишь для того, чтобы явственней был слышен хруст валежника под тяжёлой поступью огромного бурого медведя.
Но вот Тоша осмелился пошевелиться в своём мешке. Он обратился к мышке-гадалке, которая сидела съёжившись у него под боком:
— Послушай, ворожея, клянусь, что и когтем тебя не трону! Нам грозит одинаковая опасность: обжора-медведь сейчас будет здесь. Необходимо объединить наши силы и поразмыслить, как от этой опасности избавиться и сохранить в целости наши хвосты и головы.
Мышь-гадалка скромно кашлянула и сказала:
— В билетике номер восемь записано: «Подружатся мышь и кот, когда на обоих беда придёт».
— А там не сказано, как из этой беды выбраться? — спросил Тоша озабоченно.
— Нет, об этом ни слова. Но ведь мы и сами с усами, можем и сами головой поработать, — ответила мышь и смолкла. Она глубоко-глубоко задумалась. Пожалуй, её задумчивость была глубже самого глубокого в мире колодца.
— Думай скорей! — поторапливал её кот.
— Из беды можно выбраться через дырку в мешке… Если, конечно, сделать эту дырку пошире, — произнесла мышь.
И с этими словами она принялась усердно грызть мешок. Сначала дырка получилась маленькая — только она сама и могла бы в неё пролезть, — но, не пожалев трудов, Гадалка вскоре проделала в мешке огромную прореху, в которую Тоша свободно просунул свою большую голову. А затем он и весь вышел наружу под зажигающиеся вечерние звёзды.
— М-м-мяу! — Тоша сперва потянулся как можно длиннее, потом прыгнул как можно выше, так что мыши показалось, будто падучая звезда, которая в тот момент покатилась по небу, свалилась не сама, будто это кот сцарапнул её своей лапой.
Она деликатно напомнила:
— Будь добр, не давай когтям воли.
— А ты, подружка, не путайся у моего носа, — искренне предупредил её кот, — а то, сама понимаешь, впотьмах и ошибиться недолго.
Как мы уже говорили, на небе мигали первые звёздочки. Они мигали, чтобы не уснуть в такую тихую летнюю ночь, потому что, стоило одной из них задремать, она тотчас теряла равновесие, срывалась и, вытаращив глаза, стремительно скользила вниз по гладкому небосводу. Немного погодя можно было видеть, как она снова осторожно карабкается вверх из-за тёмного холма.
Ущербная луна, заспанная и озябшая, еле освещала долину. Из отдалённого болота доносилось голосистое кваканье лягушачьего хора:
— Ква-ква-ква, луна-то какова! Думает, что мы и вправду станем петь в столь слабо освещенном зале!..
И только горы зловеще молчали. По их мрачным тропам шагал медведь, он уже приближался к кукурузе…
Тоша и Гадалка не успели ещё отойти от мешка, как с другого конца поля донёсся жалобный собачий вой:
— А-у-у-у, ва-у-у-у! — скулил какой-то незнакомый пёс. — Кто спасёт меня от мохнатого, кто защитит от косолапого? Ау-вау-у!..
— Ещё один в беду попал, — прошептала мышка. — Насколько я понимаю, это собака.
— Не думаешь ли ты, — спросил Тоша, — что я стану ей помогать? Да слыхано ли, чтобы кот собаку выручал?
— В билетике номер девять записано мудрое изречение: «Постучит беда в окошко — подружатся пёс и кошка».
— Тогда ладно, пойдём на выручку, — согласился Тоша, и оба поспешили на другой конец поля.
Едва они приблизились к развесистой груше, что росла возле межи, незнакомый пёс испуганно завыл: