Пастырь из спецназа
Шрифт:
Но, конечно же, суета дел не могла закрыть от священника новой реальности, в которой он оказался. Чудотворная, намоленная поколениями русских людей икона святого Николая Угодника подняла доныне малоизвестный в округе храм на новую, прежде недосягаемую высоту. Люди потянулись отовсюду: из области, из окрестных сел и даже из Казани и Москвы…
Отец Василий не мог нарадоваться. И дело было не только в пожертвованиях, хотя для его сидящей на капусте беременной жены и это было не лишним… В храм словно вдохнули
Некоторое время отец Василий еще беспокоился об охране этого бесценного сокровища и с радостью принял предложение Скобцова о помощи. Но прошло совсем немного времени, и священник понял, что вполне может убрать совершенно неуместного автоматчика у ворот и содержать собственную охрану – навроде того… монаха Димитрия с умными, внимательными глазами и набитыми костяшками на кулаках. Деньги уже позволяли. Да, это была совсем иная жизнь…
Прошло, наверное, дней десять, когда прораб навестил отца Василия и Ольгу и пригласил их сходить и принять дом. Священник непонимающе уставился на мужика.
– А что вы уже успели сделать? – поинтересовалась попадья.
– Все, что было заложено в смету, матушка, – уверенно кивнул прораб.
– Неужели вы уже и крышу покрыли? – недоверчиво посмотрела на него Ольга.
– Крышу мы на третий день закончили, – кивнул прораб.
– И кафель положили? – выдавил из пересохшего горла священник.
– Разумеется. Еще четыре дня назад.
Отец Василий и Ольга переглянулись и, чуть ли не отпихивая друг друг от единственного шкафа, кинулись одеваться… Но только когда они самолично заметили новенькую крышу в том самом просвете между домов, где обычно была видна крыша их дома, они начали понемногу верить. А когда увидели свой дом целиком, воочию, Ольга уткнулась головой мужу в плечо и заплакала. Он и сам с трудом осознавал, что все это состоявшаяся, абсолютная реальность…
Подъезд к дому был аккуратно вымощен фигурными бетонными кирпичиками – точь-в-точь как перед зданием районной администрации.
– Вы не беспокойтесь, – поймал его растерянный взгляд прораб. – Подстилка сухая, весной ничего не просядет.
– Я вроде этого не заказывал… – сглотнул отец Василий.
– У меня все записано, – возразил прораб. – Вот, извольте убедиться: подъезд к дому оформить…
– Я думал, асфальт…
– Кто же теперь асфальт кладет? – недоумевающе спросил прораб. – Надо было специально указать, что асфальт, мы бы положили…
– Ниче-ниче, – махнул рукой священник. – И так хорошо…
Его начало одолевать странное, нервически-смешливое настроение… Обгоревшие кирпичи стен были не только тщательно очищены от копоти, но и покрыты каким-то составом, отчего кладка приобрела какой-то благородный иноземный вид. В окнах стояли импортные рамы, двери внушали благоговение своей солидной, талантливо исполненной резьбой, а крыша просто сияла заморским штампованным великолепием. Отец Василий попытался хоть примерно оценить, во что это вылилось патриархии… и не смог.
– Митрополит Акинфий сказали, чтобы было все, как у людей, – видимо, наконец-то правильно оценив реакцию священника, тихо произнес прораб. – Мы и сделали.
«Как у людей… – повторил про себя священник. – Ну да, конечно… как у людей…»
Монахи восстановили все: заезжай и живи. Разумеется, в доме не было ни их с Ольгой огромной кровати, ни материного шифоньера – что сгорело, то сгорело, но и мойка на кухне, и удобства в туалете, и новый газовый котел в подвале уже были подключены и работали.
Отец Василий щелкнул выключателем, и зал залил свет. Он повернул в душевой кран, и сверху брызнула мощная, быстро набирающая температуру теплая струя, он топнул ногой по гладкому паркетному полу, и тот даже не пискнул. И тогда он вышел во двор и подошел к сидящим на крыльце летней кухни и стоящим рядом монахам.
– Спасибо, родные, – низко, в пояс, поклонился он им. – Век не забуду.
Монахи молча поклонились в ответ и начали собираться.
– Отобедайте с нами, – спохватилась Ольга.
– Не извольте беспокоиться, матушка; у нас через два часа поезд, – степенно ответил за всех прораб. – Надо в лавру торопиться…
Все свои вещи они перевезли в новый дом за час. А к вечеру к ним приехали все их немногочисленные друзья: Вера, Толян да Костя. И каждый привез, что мог: Вера – ящик пива и курочек-гриль из шашлычной, Толян – две бутылки водки и мешок отборной картошки, а главврач районной больницы Костя – новенькую микроволновку и огромный, пожалуй, с хорошее полено, кусок осетрины.
– Хватит монашеской жизни! – поднял первый тост главврач. – Даешь нормальное буржуйское семейное счастье!
– Вы не правы, Костя, – улыбаясь, покачала головой Ольга. – Мы не ведем монашеской жизни…
– А тихое буржуйское счастье нам тем более не по нутру, – в тон смиренному голосу попадьи добавил Толян.
– Точнее, пока не по карману, – поправил Толяна отец Василий, и все расхохотались.
– Кстати, – оторвался от курочки Костя. – Как ты, Мишаня, относишься к этой экспозиции?
– Какой экспозиции? – не понял отец Василий.
– Ну, к тому, чтобы твою икону в области выставить, – пояснил Костя.
– Ну, во-первых, икона не моя, – натужно улыбнулся священник. – А во-вторых, я про эту экспозицию вообще впервые слышу, и то от тебя. Мне мое начальство ничего такого не говорило.
– Странно, – Костя вцепился зубами в курочку. – А мне сказали, все уже и в патриархии согласовано…
– Чушь собачья, – отмахнулся священник. – Не бери в голову. Кто им разрешит икону из храма забирать? Сам посуди.